На цыпочках

«Вот так! — испугался я. — Что же это? Выходит, что я не люблю свою Родину? Да нет, — подумал я, — почему не люблю? Люблю. Просто Родина ведь не вся из холмов. Вот эти холмы я не люблю, а Родину в целом люблю. В конце концов на моей родине не так уж много холмов, — подумал я. — В целом их можно и не заметить. Зачем же обобщать? Ведь много и хорошего. А потом, ведь я же и родился здесь... И языка я никакого другого не знаю. Да ничего, — подумал я, — и холмы ничего. Просто я устал по ним ходить».

Я оглядел далекие ориентиры. Они опять сильно переместились. Водонапорная башня была теперь слева, та темная штука, которую я не мог разобрать, оказалась посередине, а труба со всеми своими строениями — справа. Если же повернуться к ним спиной, то все как раз наоборот, а они теперь должны были быть у меня за спиной. Это я только обернулся, чтобы посмотреть на них. Посмотрев на них, я отвернулся и снова пошел. Где-то уже недалеко должен был находиться тот самый пост, от которого я начал спираль. И правда, поднявшись на следующий холм, я его увидел.

Между постом и местом, где я стоял, был еще холм, но невысокий, так что мне хорошо были видны топчущиеся у барьера фигурки солдат. Они играли в популярную военную игру. Я ее знаю. Я, правда, никогда не был солдатом, но игру знаю. Нас еще в школе научил в нее играть один мой одноклассник. Он вообще любил все военное, он даже и одевался на военный манер, а в свободное время он учил нас играть в эту игру. Она и называлась так интересно — «Мясо». А заключается она в том, что один из играющих, отвернувшись и заложив левую руку под мышку правой, выставляет наружу ладонь (левую ладонь), а остальные, то один, то другой, изо всей силы лупят по этой ладони. А еще она заключается в том, что после каждого удара, тот, которого бьют (он и есть «мясо»), должен отгадать, кто его ударил. Если он отгадает, то его место занимает тот, который бил, а если нет, то он отворачивается, и его снова бьют. И так, пока не отгадает. Это была веселая игра, только мне в нее почему-то никогда не везло.

Вот и теперь солдаты у барьера играли в эту игру. Сначала один лупил, а другой угадывал, потом первый угадывал, а второй лупил.

Эта игра пробудила во мне воспоминания детства. Я вспомнил свой класс, школьных товарищей, любимых учителей. «Милая, невозвратимая пора детства! Как не любить, как не лелеять воспоминаний о ней!»

Я грустно вздохнул и пошел дальше. Да, игра в мясо пробудила во мне воспоминания.

Двор нашей школы был такой же убитый и гладкий, как эта площадка, только в нашем дворе не было деревянного барьера со столбом. Там была баскетбольная площадка, где на уроках физкультуры мы учились маршировать, а после уроков там тренировалась школьная команда. На этот двор мы всей нашей сменой выбегали во время большой перемены, и все двадцать минут до самого звонка мои товарищи с упоением лупили в подставленную ладонь. Я вспомнил желтую пыль от многочисленных ботинок моих крепких друзей и тяжелый звон в ушах от сильных коротких сотрясений, и возбужденный шепот за спиной, и полновесный удар. Нет, кроме игры в «мясо», я помню еще и многие другие игры, ведь в детстве я играл в самые разные игры, и в спортивные в том числе. В младшем школьном возрасте, я помню, мы играли в прятки, помню, как строили халабуду, шахматы — также очень увлекательная игра. Но если бы я увидел, как играют в шахматы, я бы ничего не вспомнил, а от игры в «мясо» вспомнил. Именно игра в «мясо» вызвала у меня воспоминания детства.

Внезапный стрекот отвлек меня от воспоминаний. Он донесся откуда-то спереди, но не со стороны лагеря, а немного справа, возможно, от трубы.

«Да, нужно быть поосторожней, — подумал я, — об осторожности нельзя забывать; а то ведь здесь, как в мире джунглей: раз — и нету. Нет, это, конечно, я преувеличивал, насчет джунглей. Это, конечно, сильно сказано, — подумал я, — потому что в джунглях, там действительно, там встречаются всякие звери и питоны, например, дикие крокодилы, ягуары и львы. Правда, наряду с такими страшными и ядовитыми животными, в джунглях также можно увидеть много интересных бабочек, попугаев и обезьян. Есть и другие забавные подробности, глядя на которые, можно узнать много нового, а кроме того, расширить кругозор.

Увы! — подумал я. — Для этого нужно быть путешественником или обладать мужеством и отвагой. Стыдно признаться, но я всем этим не обладаю. Разумеется, все эти качества могли бы пригодиться мне и в повседневной жизни, потому что, что ни говори, будни тоже полны романтики: я думаю, этого никто не станет отрицать. Нет, — вздохнул я, — видно, я не создан для будней. Для романтики, для подвига... Я — не создан. А жаль, потому что здесь мне бы ни отвага, ни мужество не помешали».

— И вообще жалко, — сказал я. — Жалко, что я попал в эту передрягу.