На улице Мира

Руднева закопошилась на своей кровати, по всей видимости, открыла глаза, а затем пронзительно заверещала. Да так звонко, что у меня заложило уши. «Тень» от неожиданности дернулась и врезалась в Дианкину тумбочку с многочисленными банками-склянками. Тут же раздался страшный грохот и звон – бутыльки посыпались на пол. Тогда «тень» в ужасе бросилась к двери, но тут произошло что-то совсем невероятное. Амелия вдруг вскочила с кровати и буквально в два прыжка настигла незваного гостя как раз в тот момент, когда «привидение» уже ухватилось за дверную ручку. Запрыгнула сзади на спину и повалила на пол… Дверь со стуком распахнулась, и Амелия вместе с «тенью» вывалилась в коридор. Тут же в нашу комнату проник тусклый желтый свет.

Ирка ворчливо поднялась с кровати, чтобы проверить, кто посмел нарушить наш покой. Диана же сразу бухнулась на колени и принялась собирать упавшие с тумбы банки.

– Блин! Пусти! Ниче не вижу! – мужским голосом вопил некто, завернутый в простыню.

Мы с Иркой, укутавшись в одеяла, выскочили в коридор.

– Пугать нас вздумал? Пугать беззащитных девушек! – рычала от злости Амелия, мутузя бедное «привидение». «Беззащитная девушка» Циглер пыталась стянуть с головы парня простыню, но у нее ничего не получалось. В итоге сама в ней же и запуталась. Рыча от злости, вдвоем с «тенью» Амелия покатилась по коридору. На жуткий шум из своих палат в одних сорочках и коротких пижамках выглянули другие сонные девчонки.

– В чем дело? Что происходит? – шептались они.

Наконец Амелии удалось сорвать простыню, и Ирка, углядев, кто скрывался под ней, сжала кулаки и кинулась к парочке на полу.

– Данька! Что за фигня? А ну, вставай!

– Не могу! – пропыхтел Третьяков под Амелией. – Не видишь, твоя подруга меня очень эротично оседлала!

Циглер, сидевшая на Дане, вмиг стала пунцовой. А когда Даня зачем-то потянул к Амелии руки (видимо, для того, чтобы снять девчонку с себя), одноклассница залепила такую звонкую пощечину, что все ахнули. От произошедшего были в шоке не только мы и Даня, но и, кажется, сама Амелия.

– Ты чего руки распускаешь? – гаркнула Циглер.

Данька ухватился за щеку.

– Ты не могла бы на мне не ерзать? А лучше – вообще слезть! – проворчал Третьяков.

Амелия еще больше смутилась и, вскочив, понеслась обратно в нашу палату. При этом едва не сбила с ног вышедшую из комнаты Диану.

– Даня, так это ты? – рассердилась Руднева, увидев запутавшегося в простыне Третьякова. – Чуть все флаконы мне не переколошматил, гад! А Амелия куда?

Даня встал, продолжая растерянно потирать щеку. К нам уже спешил заспанный Боря.

– Завтра поговорим! – пригрозила брату Ирка, еще сильнее кутаясь в одеяло. Все девчонки быстро спрятались по палатам. Никому не хотелось, чтобы красавчик-вожатый увидел их в неприглядном заспанном виде.

Утром первым делом после зарядки мы с Иркой затянули Даню в укромное место под соснами, недалеко от двухэтажного недостроенного корпуса.

– Ну, и что это вчера было? – сердито поинтересовалась Ира.

Амелия ночное происшествие с нами не обсуждала. Она вдруг стала какой-то задумчивой и молчаливой…

– Да что вы привязались? – хмурился Даня. – По приколу же! Просто хотел вас напугать.

– Простыней? – захохотала Третьякова. – Мы тебе кто, Малыш из «Карлсона» пугать нас этим?

– Да вы же сами любите такие приколюхи, вон, про пауков мне рассказывали, – обиженным голосом ответил Даня. – У меня еще паста была в кармане. А простыня – это, чтоб в случае чего, не узнали.

– Детский сад, – покачала головой Ирка. – В городе больше всех вопил, что вырос из лагеря, а сам такими глупостями занимаешься. Хотя своего ты добился: тебя теперь и мама родная не узнает.

Конечно, Ирка преувеличивала. Ранения от перепалки с Амелией были не такими уж серьезными. На скуле лишь красовалась большая царапина от кольца Циглер. Я почему-то тут же вспомнила Иркин фингал и негромко захихикала:

– Наша Даша Васнецова всех Третьяковых отделала.

Даня с Иркой сердито посмотрели на меня.

Настроение после взбучки для Дани было приподнятым. Все-таки здорово, что близнецы выбрались вместе со мной в лагерь. Знала, что с ними не соскучишься…

По пути в столовую пришло сообщение. Я открыла его, и дыхание тут же перехватило. От мамы. В последнее время я отвечала немногословно, не желая делиться тем, что происходило у нас дома. Но мама, видимо, все-таки допросила с пристрастием тетю Соню. В сообщении родительница спрашивала меня о Катерине. Кто она? Какая она? Чем занимается? И как я теперь себя чувствую? В этот раз она была такая разговорчивая в своих посланиях… И такая учтивая. Вот как новость о новой папиной пассии задела. Я разозлилась. Не испытывала особых симпатий к Катерине, но почему-то назло маме написала всего два слова: «Катерина классная». И отключила телефон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍