На уроках сценарного мастерства. Том 1

– Теперь не примет. Ой, как тяжело мне.

– Это ей тяжело, – сказал Тихомиров. – Против нее вся деревня поднялась, а ты вот в кустах отсиживаешься.

– А что я могу сделать? – спросил Пехов.

– Не знаю. Но делать что-то надо.

В зрительном зале сидела комиссия из районного управления культуры. В комиссию входила пожилая женщина предпенсионного возраста, назовем ее начальницей, и молодая женщина, инспектор. Вместе с ними был только парторг Буянов.

Со сцены из-за закрытого занавеса доносились звуки настраиваемых инструментов. Но вот занавес раздвинулся. На сцене был ансамбль Тихомирова: ударник, бас-гитара, саксофон – и сам Тихомиров с аккордеоном. Солистом был Венька Ильин, чуть в стороне стояли в длинных вечерних платьях две учительницы и модистка. Тихомиров подал знак, ударник выдал оглушительную дробь на своих барабанах, потом эта дробь перешла в ритм, напоминающий звук работающего двигателя. Под этот ритм подстроился весь ансамбль, и Ильин запел.

Песни в фильме, по моему убеждению, должны быть сюжетными. Эта, например, о тракторах. Какое облегчение, с одной стороны, приносит трактор! С другой стороны, он так грохочет, что трактористы говорят на повышенных тонах, со стороны может показаться, что они ругаются, а на самом деле они просто немножко оглохли. С одной стороны, хороший заработок, а с другой – сплошной радикулит, потому что кабину продувает. Летом на тракторе жарко, а зимой холодно. Сейчас на трактор призывают женщин. Это хорошо, потому что трактористов не хватает, и вообще у нас равноправие. С другой стороны, на тракторе такая вибрация, что для женского организма это очень плохо. С одной стороны, сегодня мы больше запашем, а с другой стороны, завтра могут родиться дети с дефектами. Вывод был с одной стороны: пора делать хорошие тракторы.

Начальница что-то быстро писала в блокнот, молодая инспекторша, не выдержав, хохотала, а парторг Буянов поглядывал на ту и на другую, пытаясь определить реакцию комиссии, чтобы сориентироваться.

Потом обсуждали программу. По одну сторону стола сидели начальница и инспектор, по другую – Тихомиров, его ансамбль и парторг Буянов.

– Не скрою, – говорила начальница, – ваша программа произвела на меня более чем странное впечатление. Я уважаю Александра Михайловича как руководителя художественной самодеятельности, но он ведь еще выступает в роли композитора и поэта.

– А что, нельзя, что ли? – спросил Венька. – Что постановление такое есть? Наоборот, у нас поощряется совмещение профессий. Вот я, к примеру, и тракторист, и комбайнер, и шофер.

– Ради Бога, – сказала начальница. – Никто не запрещает. Но ведь у нас есть прекрасные композиторы. Например: Фрадкин, Френкель, Флярковский, Шаинский, Колмановский. Вам что, они не нравятся?

– Ну почему же! – возразил Тихомиров. – Хорошие ребята. Но их всех исполняют. И по радио, и по телевидению. А нам хотелось исполнить такое, какое только у нас, а у других нет.

– Но это не критерий, – возразила начальница. – Свое, чужое. Всё наше. И все имеют право брать из копилки культуры.

– Из копилки берут, когда своего не хватает, – снова встрял Венька Ильин. – А у нас свое есть. И еще вы ошиблись. – Ильин ткнул пальцем в программу. – Песню про трактор написал я, так что Михалыч не все сам делает.

– Ах, значит, вы написали? – воскликнула начальница. – Вы что, газет не читаете? А газеты призывают: девушки, на трактор! А вы, значит, против призывов партии и правительства?

– Он член партии и не может быть против призывов, – вставил парторг Буянов.

– Ах, так! – обрадовалась начальница. – Тогда будем разговаривать как коммунист с коммунистом.

– Давайте, – согласился Венька. – Между прочим, в песне я не против, чтобы женщина работала на тракторе. Но женщине надо давать только легкие трактора, скажем «Беларусь», а на тяжелых им работать нельзя.

– Поймите, – возразила начальница, – песни о тракторах не предмет для искусства.

– А что предмет? – спросил Венька и запел модную в этом сезоне песню: – «Облака, облака, облака, никогда, никогда, никогда, и всегда, всегда, всегда любовь». Это что ли, предмет?

По-видимому, начальница поняла, что с Венькой ей не справиться.

– Тогда я хочу выслушать мнение секретаря партийной организации, – сказала начальница.

Буянов задумался, полистал блокнот со своими записями и наконец изрек:

– У секретаря партийной организации мнения нет.

– Как это нет? – удивилась начальница.

– Нет, и все, – сказал Буянов. – А почему это у секретаря должно быть мнение по каждому поводу? Это несерьезный подход. Я подумаю, осмыслю, посоветуюсь. Лично мне, например, песни нравятся. Хорошие песни и душевные.

– Значит ваше мнение, что песни хорошие и душевные? – уточнила начальница.

– Это мнение зоотехника Михаила Петровича Буянова, – подтвердил Буянов. – А мнения секретаря партийной организации Буянова пока нет. Но будет.

– Да, – сказала начальница, – ситуация.

И тут взял слово Тихомиров:

– Мы благодарим комиссию за ценный разбор. Мы учтем все замечания к вашему следующему приезду А теперь всех прошу к столу пить чай. Когда вы еще доберетесь до дому!