На узкой тропе

Хаджиусман опять уткнулся головой в сундук: теперь он вынимал пулеметные ленты, в руках очутилась двухвостка-камча с инкрустированной рукояткой.

— И это все?! А где остально-о-е? — хрипло протянул Хаджиусман, подняв глаза на Тимура. — Где-е?!

— Не знаю, уважаемый, что вы ищите? — растерянно пробормотал Тимур.

— Как не знаете?! Где золото Курасадхана?! — с угрозой вырвалось из пересохшей глотки Хаджиусмана.

— Где з-з-золото?!

Тимур, упав на колени, взмолился:

— Видит аллах, я ничего не знаю. Спрашивайте у Мадарип-ишана. Он хозяин всему, что есть на мазаре.

— У Мадарип-ишана?! — Хаджиусман размахнулся и ударил старика в лицо. Мадумар схватил Тимура за шиворот, хромец кричал во весь голос, увертываясь от яростных ударов.

В разгар драки упала лампа. Мгла поглотила мазар. И вдруг в этой тяжелой тьме, наполненной шумом возни и керосиновым чадом, раздался сильный, привыкший командовать, голос:

— Оста-но-ви-тесь!..

Хаджиусман бросил старика и упал на колени. Растрепанный и избитый лежал на полу Тимур.

Мадумар ничего не видел, он лежал ничком, как мертвый. Когда в мазар зашли какие-то люди, а среди них светловолосый подросток, Тимур поднял голову. Ему показалось, что он уже видел где-то этого мальчишку и стоящего рядом с ним молодого мужчину. Но где? Он очень похож на того доброго ашлакского учителя, которого он недавно угощал чаем…

НОЧЬ ОЖИДАНИЙ

Под вечер на бахчу прикатил Алимджан Саитбаев. Приткнув насквозь пропыленный мотоцикл к копне клевера, он направился к дедушке Тургунбаю, который копошился возле перепелиных ловушек.

— A-а, салам алейкум! — радостно заговорил старик, подняв на Алимджана смеющиеся глаза. — Гостям здесь всегда рады, сынок.

— Спасибо, отец. Очень рад видеть вас в добром здоровье и радости. — Саитбаев ловко выдернул зубами сигаретку из пачки и закурил. — Что новенького?

— Э, какие могут быть новости у нас, — махнул рукой Тургунбай-ата. — Ловлю перепелок, караулю арбузы и дыни… Вот и все новости.

Старик догадывался: Алимджана занесло к нему не желание отдохнуть и насладиться охлажденной в арыке дыней. Поглядев с той же снисходительно доброй улыбкой на парня, он спросил:

— Чайку согреть, сынок, дыню принести или домой торопишься?

— Хочу задержаться, — ответил Алимджан. — Если вы, конечно, позволите.

— Как не позволить? Что ты говоришь? Если у человека есть важное дело, ему даже аллах мешать не имеет права. — И понизив голос, спросил: — А может, задерживаешься ты для того, чтобы охранять меня? Вроде слухи ходят, что кое-кто на старого Тургунбай, если не нож, то зубы точит…

— Разве могут найтись такие? Я думаю, у вас одни друзья на белом свете…

— Сегодня отправил одного телохранителя, — улыбаясь, продолжал дедушка Тургунбай. — Приковылял кое-как и заявил: не уйду от тебя, дедушка, пока всех злодеев не переловим. А чего меня охранять? Вон мой охранник, — показал он на дремавшего под навесом пса. — Всю жизнь только и смотрит, чтобы кто не обидел меня… А приходил-то ко мне вчера Романджан. Прыгает, как воробей: нога-то все еще болит у него. А дома усидеть не может. Отправился искать моего внучонка Иргаша. А тот, оказывается, на коне поскакал Саидку выручать. Да и сам чуть в беду не попал… Хорошо, что Алихан подоспел и выручил внучонка, а то еще неизвестно, чем бы дело кончилось…

— Алихан где? В кишлаке или в город уехал?

— Нет, — вздохнул старик, скрывая тревогу. — Не уехал. Сказал, что ему в кишлак какой-то надо сходить.

Дедушка Тургунбай неторопливо разливал чай.

— Давай лучше подкрепимся немного, сынок, а там и отдохнуть не грех…

Напившись чаю, Саитбаев ушел под навес и прилег. Но стоило ему закрыть глаза, как сейчас же вставал перед ним весь прожитый день. Откуда-то выплывал мазар святого Абубакира, на каменном полу его — испуганные посланцы Курасадхана. Наконец-то удалось одержать главную победу: разоблачить темную тайну мазара, которому поклонялись люди.

— Что там еще такое? — услышал Алимджан сонный голос старика. — Аллах, кажется, кого-то еще нам посылает. Слышишь, сынок?

Саитбаев не ответил: он знал, кто должен был прийти сюда.

И в это время к костру подошли люди. Их было трое: впереди шел грузный человек в распахнутом халате, руки его были закинуты за спину. За ним — косматый старик с кетменем на плече, замыкала шествие женщина. Остановились возле огня.

— Сынок, да ты погляди, кто пришел? — Недоуменно оглядывал непрошеных гостей дедушка Тургунбай. — Это же Мадарип-ишан.

Саитбаев внимательно глядел на пришельцев.

— Салам алейкум, добрые люди, — наконец сказал старик с кетменем и, положив руку на грудь, поклонился.

— Ваалейкум ассалам, — почтительно ответил Саитбаев. — Как ваше здоровье, Рауф-ата?