На волнах любви

Побродив по кампусу, устраиваюсь на скамейке перед своим корпусом. Решаю позвонить Марине. У нее бессонница, она будет не против поболтать среди ночи. Подруга берет трубку после первого гудка.

– Кассита! Как я по тебе скучаю! Ты в порядке? – восклицает она.

– И я скучаю, хотела тебя услышать. Этот вечер, не то чтобы… Тут классно, но без тебя будто чего-то не хватает.

– Так всегда поначалу, это нормально. Расскажи, как тебе стэнфордские парни?

Вот она, моя Марина. Парни всегда интересовали ее больше учебы. Прежде чем ответить, выдерживаю небольшую паузу.

– Обыкновенные, как и везде.

Накручиваю волосы на палец, смотрю на свои ноги.

– Врешь, я же тебя знаю! Уже с кем-нибудь познакомилась?

– Неважно. Как там в Сан-Диего?

– Еще один препод?

Упоминание Шона, моего 25-летнего тренера по серфингу, раздражает меня.

– Нет, Марина, – вздыхаю я.

– Окей, сдаюсь, там тебе тоже снятся кошмары?

– Да, сил нет, один и тот же сон, снова и снова.

Рев приближающегося мотоцикла заставляет меня вздрогнуть.

– Что за шум? Где ты?

Я не слышу Марину, только смотрю на черно-красный мотоцикл, который останавливается перед входом в общежитие, в нескольких метрах от меня. Свет уличных фонарей позволяет прочитать надпись на заднем номерном знаке: Darkness – как и под тем граффити. Замечаю модель: «Ниндзя ZX-6R».

– Кассита, ты тут? – раздается из мобильника.

Хайден снимает шлем, несколько раз проводит рукой по волосам и закуривает сигарету.

– Я перезвоню тебе завтра, дорогая, – отвечаю и кладу трубку.

Смотрю на спортивный мотоцикл, оборудованный для стантрайдинга. Повсюду упоры для ног, а за сиденьем – металлический бугель[2], весь в царапинах. Так вот где была его нога, когда он выполнял стойку. Шины на вид как новые. Я вспоминаю хлопок, который слышала той бессонной ночью, знаменовавший, по всей видимости, конец шоу.

Хайден снимает куртку, открывая черную футболку с красной надписью «Нахал». По крайней мере, он это не отрицает. Лжекороль откидывается на спинку мотоцикла и затягивается сигаретой, не обращая на меня ни малейшего внимания. Проваливай, черт возьми, я хочу побыть одна.

– Неужели Джойс наконец выгнала тебя? – говорит он, медленно выпуская дым.

– Дышу свежим воздухом. Извини, что разочаровала.

Он открывает бак и заглядывает в него, двигая мотоцикл. Бак плоский, чтобы на нем можно было сидеть во время трюков, я видела это по телеку.

– Совсем одна… В ночи. Не слишком осмотрительно.

Я подтягиваю ноги к груди и обхватываю руками колени. Сижу неподвижно.

– Это угроза?

– Это факт. А вот еще один: если ты сидишь тут в три часа ночи, значит, что-то не дает тебе уснуть.

Прошел час, надо же.

– Проницательно… – усмехаюсь я.

– Скучаешь по мамочке с папочкой? – подтрунивает он.

Сердце замирает, накатывают слезы. От его слов сдавливает грудь. Боль скорби.

– Ты ничего не знаешь о моей жизни, не лезь не в свое дело, – шиплю я.

Он поворачивается ко мне, на его губах играет ухмылка. Он забавляется тем, что наконец нащупал больное место.

– С тобой и не поговоришь. Сразу злишься.

В ярости, сжав кулаки, я отвечаю:

– А как еще, если ты только и делаешь, что грубишь?

– Это неправда, я со всеми так разговариваю, – спокойно отвечает он.

– Только не с соседями по квартире.

– Они мои приятели, это не одно и то же… На что смотришь? – нахмурившись, спрашивает он, все еще сидя на мотоцикле.

– На рубашку… Тебе идет!

Изобразив натянутую улыбку, ухожу. Домой. Дверь оказывается закрыта. А мой пропуск остался в квартире. Вот дерьмо! Снова этот смех.

– Помог бы вместо того, чтобы издеваться.

Он сухо отвечает:

– Но зачем? Забыла, что я отморозок? – Как всегда высокомерно.

– Правда, грубость раньше тебя родилась. Забудь, сама справлюсь.

Я начинаю перебирать имена на домофоне. Не стоит никому звонить, иначе получу взбучку. В голову приходит мысль набрать Джойс, но, как известно, беда не приходит одна, аккумулятор в телефоне садится раньше, чем я нахожу ее в контактах. Бью по двери ладонью. Хайден хохочет, я все больше раздражаюсь. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. Он отвечает мне спокойным взглядом.

– В курсе, что эти цифры справа не для красоты? – говорит он.

Я видела, как секретарь написала код на моей карте, но не обратила внимания.

– Я не знаю кода, – признаюсь ему.

– Тебе повезло, что я люблю поиграть.

– И что это значит? – спрашиваю, скрестив руки на груди.

– Даже не знаю, – говорит он, цокая языком. – Тест на сорвиголову. Хоть мне и кажется, что у тебя кишка тонка.

– А конкретнее?

Он похлопывает по сиденью. В его глазах читается вызов.

– Ты садишься, я тебя катаю. Выживешь – получишь код.

– Переночую на скамейке.

– Боишься грохнуться, когда встану на дыбы?

Не обращая на него внимания, оглядываюсь в поисках кого-то, кто собирается домой.

– Ага, дрейфишь… и правильно! – говорит он разочарованно.

От его наглой ухмылки во мне разгорается гордость.

– Я ничего не боюсь!

Кроме тебя. Мурашки по коже! Он хохочет. Да, смех мрачный, но, кажется, Хайден счастлив. Счастлив, что всех задолбал.