На волоске

— Лиов, я хочу обратиться к вам с просьбой. Возможно, она будет даже неисполнимой, но если вы хоть что-то узнаете… Я буду благодарна, - сказала я помощнику, который пришел в библиотеку по моей просьбе.

— Да, боргана, если что-то в моих силах, я обязательно выполню вашу просьбу.

— Вот, - я показала обложку папки. Я должна знать, кто эта девушка и кто написал эту картину. Скорее всего, она как-то связана с островом, который называют «Глаз Бури».

— Хорошо. Не обещаю, что сделаю это быстро, но все, что в моих силах, - он взял у меня папку и принялся рассматривать картинку. – Я никогда не видел такого, боргана. Никто так не рисовал людей…

— Что? Я не поняла. В девушке есть что-то, что вас беспокоит?

— Нет. Но то, как тщательно она изображена... Словно вот-вот заговорит. Я никогда не видел, чтобы люди были нарисованы так похоже.

Я поняла, что он имел в виду только тогда, когда он вышел. Лавочник с радостью избавился от картинок, а когда передавал их мне, шептал какие-то странные слова. Они считали это колдовством? У них нет художников, способных так точно передать человеческие черты! Это Варвара.

Перед тем, как спать, я написала письмо Светлане, рассказала о находке и пригласила посетить нашу школу. На открытие она не попадет точно, но в любой другой день приехать и оценить наши старания вполне возможно. Да и поговорить с ней очень хотелось.

С раннего утра беготня отвлекла меня от мыслей о вчерашней находке. Сегодня у нас был полноценный учебный день. Учителя письма и чтения брали самую большую группу. В ней были и повара, и служанки. Доски, на которых можно было писать, сильно облегчали им работу, потому что бумаги и пишущих принадлежностей было мало. А учебников не было вовсе. Я понимала, что пора найти Наталью. Света рассказала о том, что она занималась развитием типографии.

Мидели разрывалась между уроками и организационными делами. Нам еще нужны были люди. Я хотела, чтобы она занималась только преподаванием, но та приняла мое предложение в штыки. Доверить школу новому человеку, «который вовсе не смыслит в этом», она не могла. Я решила не спорить, а дождаться, когда она сама придет к этому.

Крита набирала учениц, которые хотели научиться вышивке. Эти профессии здесь передавались от матери к дочери, и редко дочь конюха и прачки могла стать вышивальщицей. Скорее всего, она тоже стала бы прачкой или служанкой на побегушках.

Валия смотрела на нашу суету с некоторой завистью, но не предлагала свои услуги, как модистка. Я молчала, решив, что она сама должна решить – готова ли уже.

Лафат решил отложить преподавательство, потому что твердо намеревался отправиться за семьей, «как только школа будет готова». Но наши постоянные перемены, добавление новых предметов не давали ему вырваться.

Я провела двухчасовой урок по прическе, на котором были и Дашала, и Палия. Утром они были на уроках письма и чтения. Я настояла, чтобы они обучались со всеми.

К вечеру все уставшие, но довольные, подсчитывали первые наши собранные с учеников деньги. Мне самой приходилось вести бухгалтерию, принимать новых учеников и записывать сколько оплачено, а сколько следует взять с них в следующем году. Я присматривалась к Палии и надеялась, что эту часть работы возьмет на себя она. Не сейчас, но скоро. Поэтому все перерасчеты и записи делала с ней.

Через пару недель наша карусель так закрутилась, что я не успевала отследить происходящее, но одно дело я закончила – парик Палии был готов. Вечером, когда мы после ужина собрались в библиотеке с Критой, Дашалой и самой хозяйкой волос, я попросила ее закрыть глаза. Она удивилась, но выполнила мою просьбу.

Глубокий вздох девушек подсказал Палии, что сейчас случится что-то необычное, но глаз она не открыла. Я аккуратно убрала ее отросшие волосы, собрав на затылке и надела на голову «шапочку», расправила пряди и подняв ее за плечи, подвела к зеркалу.

Еще до того, как открыть глаза, она поняла, что я сделала, но как только увидела себя, дала волю слезам. Перед нами стояла та Палия, которую мы видели там, у Фалеи, с которой я познакомилась в дороге.

— Это красиво, Мали, но я еще раз бы отдала свои волосы, лишь бы не оставаться там, с Фалеей, - вдруг сказала Палия. Я краем глаза заметила, что Крита опустила глаза. Она все еще считала, что ее самоуправство в нашем побеге – не самая приятная часть истории.

— Больше ничего не нужно отдавать, милая. Я просто не сумела объяснить тебе тогда, что без этих волос ты намного дольше останешься собой. И не сумела потом успокоить и поговорить. Это моя вина. Хорошо, что Крита смогла. Я благодарна ей за это, - я подняла глаза на Криту и улыбнулась. Та улыбнулась в ответ.

— Теперь мне с ними тяжело, - помотав головой, сказала Палия и перекинула волосы вперед на плечи.

— Привыкнешь, - ответила ей Крита и подошла ближе, чтобы рассмотреть нашу работу. Парик получился что надо: идеально густой, с четким пробором, но объем практически не давал увидеть полоску шапки.

— Нет, Мали, я, конечно рада, что ты его закончила и я увидела снова свои волосы… но…

— Что? – мне стало немного не по себе.