На волосок от гибели

На коленях у Шута лежал листок бумаги. Он писал письмо маме. Письма к ней были его единственной отрадой, без них он бы не выжил. Длинные, на много страниц. Лишь бы только другие их не порвали, а главное — не прочли.

Необходимость присматривать за коробкой давала ему возможность посидеть спокойно. Когда мимо один за другим стали пробегать знакомые ему работяги, он каждому объяснял, что не может покинуть пост. Все они городили околесицу. Вопили, что нужно спешить к котловине, что там происходит нечто невероятное.

Шут не сомневался, что они хотят сыграть с ним очередную злую шутку, нарочно выманивают прочь, и не слезал с коробки. Один из работяг крикнул:

— Там начальник Ролок! Говорят, он в котловине нагишом долгоносиков кнутом охаживает. Эй, Шут, быстрее! Все хотят на это посмотреть…

Грубо, глупо, не смешно… Что ж, они его совсем за дурака держат?

Шут остался совсем один в длинной галерее, служившей работникам спальней. Здесь было тепло и тихо. Светило солнце. Просвет, маленькая передышка в его кошмарном существовании.

Подручные Джо Мича сразу его приметили. Скромный хрупкий воспитанный юноша — лучшей поживы для своры свирепых муравьев не найти! Двуногих муравьев звали братья Блетт, Марлу, Розебонд, Пилу… Таких дикарей, законченных мерзавцев Джо Мич брал на работу с величайшей охотой.

Кровожадный толстяк заботился и о том, чтобы на каждой ферме был свой шут гороховый. Пусть работники кого-то бьют, шпыняют, требуют: «Шут, почисть мне ботинки! Шут, отдай мне свой хлеб!»

Тот, кого выбирали на эту роль, забывал свое настоящее имя и становился Шутом. Для всех и навсегда.

Нынешнему Шуту вот тоже не посчастливилось. По правде сказать, никто из его предшественников не умер своей смертью… Да и жизнь каждого Шута превращалась в цепь нескончаемых невыносимых страданий. Предыдущего Шута поймали, когда он пытался перелезть через ограду и сбежать. Неизвестно, что с ним за это сделали. Единственной его родственнице, младшей сестренке Лале, прислали уведомление о смерти несчастного без лишних объяснений и утешений: «Погиб во время прогулки».

Его предшественник скончался в результате милой забавы: злополучного Шута заставили съесть целиком два башмака. А потом, смеясь, говорили, что он подавился шнурками. Официальная версия: «Погиб от несварения желудка».

Теперешний Шут постоянно боялся, что и его постигнет такое же несчастье. Он считал, что единственный способ этого избежать — делать все как можно лучше и стараться изо всех сил. Безропотно слушался всех и каждого, исполнял бесконечные поручения, мыл посуду за пятью десятками людей, по первому требованию съедал свою шапку. Однако работяги поклялись, что рано или поздно прикончат его как остальных, а пока давали ему всё более трудные задания.

На ферме это называлось «добить Шута». Все следили за травлей со спортивным интересом. Нужно было измотать его вконец, довести до предела, сломить. Двух последних Шутов Ролок укокошил собственноручно. Он очень гордился своими подвигами и, расправившись с очередной жертвой, рисовал на шляпе крест.

Наш Шут совершил всего один промах: где-то в грязи потерял свой кнут. Если кто-нибудь донесет об этом начальнику, ему несдобровать. Шут старался держаться подальше от Ролока Ужасного.

Заметив издалека, что Ролок приближается, Шут покрылся холодным потом. Ролок не спеша шествовал по безлюдной галерее. Пока что он Шута не заметил: тот скорчился на коробке и отвернулся к стене в надежде, что начальник его не узнает.

Шут правильно сделал, что не поверил другим. Ролок никогда не хлестал жуков нагишом в котловине — они всё выдумали от начала и до конца. Вот же он, стоит перед ним в шляпе, сползающей на глаза. Но зачем же они тогда убежали к проклятой котловине, какой еще скверный розыгрыш приготовили?

Шут забился в угол за коробку, втянул голову в плечи. И тут позади него раздался скрипучий голос Ролока:

— Мне нужен тот, кого называют Шутом!

— Вот я, — еле слышно отозвался Шут.

Он не сразу вылез из-за коробки.

Дальнейшее напоминало сон. Если бы здесь оказался кто-нибудь из постоянных обитателей фермы, он бы не поверил своим глазам. Никогда ничего подобного здесь не происходило.

Шут обреченно повернулся к говорившему. И увидел Ролока в шляпе, съехавшей чуть ли не до подбородка. Шут весь сжался, ожидая удара. Но Ролок начал отступать, пошатываясь, будто у него закружилась голова. Шут вытаращил глаза от удивления. Что же выкинет злобный черт на этот раз?

Между тем человечек остановился и резко сорвал шляпу с головы. Невероятно! Вместо желтой сморщенной рожицы перед Шутом возникло совсем другое, приветливое знакомое лицо. Тринадцатилетний мальчик, Тоби Лолнесс, гость с Нижних Ветвей, опасный преступник, за которым охотились по всему Дереву. Тоби!

Шут выпрямился. Расправил плечи впервые с тех пор, как поступил работником на эту разбойничью ферму. И широко раскрыл объятия.