На восходе луны

Были у неё и другие близкие люди. Например, Алисия Беннетт, которая скоропостижно скончалась несколько лет назад. Удивительно, как много уже умерло людей, в свое время окружавших Уинстона.

К некоторым из них, например, к Роджеру Кэрью, плюгавому замухрышке, который, казалось, вечно над ней насмехался, Энни, правда, относилась с презрением. Кэрью довольно рано бросил службу в ведомстве её отца, вырвавшись из-под его опеки, но, если Уин и был им недоволен, то вслух ничего не высказывал.

Но вот Джеймс Маккинли всегда стоял особняком. Если Мартин был для Энни скорее братом, нежели мужем, то вежливый и неприступный Маккинли оставался загадкой. Его всегда окружал ореол тайны.

Он и сам владел какими-то тайнами. Так когда-то, сто лет назад, сказал её отец. А ещё как-то раз, в порыве откровенности, он посоветовал ей обратиться к Джеймсу Маккинли, если вдруг случится нечто странное, чему сама она найти объяснения не сумеет.

Энни лишь недавно об этом вспомнила. И вот теперь, выпытав нужные сведения у отчаянно упиравшегося Мартина, она была здесь. Приехала, чтобы найти ответы на столь мучившие её вопросы.

Энни снова постучала в дверь. Звать Маккинли по имени она не решилась – ведь она даже толком не знала, как к нему обращаться. Уин называл его Джейми, но у Энни назвать его так язык не повернулся бы никогда – Маккинли казался для этого слишком строгим и неприступным.

Мартин и Кэрью, как правило, звали его – Мак. Энни же, насколько могла вспомнить, обращалась к нему просто – «вы».

Она опять забарабанила в дверь, уже сильнее, отчаяннее. Было уже совсем темно, а такси она отослала, чтобы сжечь за собой мосты и отрезать себе путь к отступлению. Девушка опасалась, что, попросив водителя подождать, в последний миг могла просто струсить и отказаться от своей затеи.

– Эй! – выкрикнула она, по-прежнему не решаясь назвать его по имени. – Есть кто-нибудь дома?

– Я здесь.

Энни резко развернулась и больно ударилась локтем о ручку двери. Она не слышала ни звука, и на мгновение, когда в лунном свете перед ней предстало совершенно незнакомое лицо, её охватил панический ужас.

– Энни, как тебя сюда занесло?

Нет, все-таки – не совершенно незнакомое. Голос этот, негромкий и отчужденный и, как всегда, возмутительно спокойный, она слышала и прежде. Но мужчину этого, высившегося в двух шагах от нее, видела впервые.

Он был одного роста с Джеймсом Маккинли. Высокий, куда выше её пяти футов и восьми дюймов. Но на этом всякое сходство с Маккинли заканчивалось.

Сейчас Энни даже не могла вспомнить, присматривалась ли когда-нибудь к Джеймсу Маккинли вблизи. Она помнила, что он высокий, непонятного возраста, неброско, но неизменно аккуратно одевается. Поведение же его всегда отличалось такой невозмутимостью, что Энни это одновременно успокаивало и бесило.

Но кто же тогда этот оборванец? Длинные, давно не мытые волосы, помятая и небритая физиономия… Темные глаза странно поблескивают. А одежда? Грязные старые джинсы, отрезанные выше колен, распахнутая и замусоленная пестрая рубашка. Нет, это далеко не мирный бродяга. Перед Энни стоял дикий зверь, затравленный, свирепый и смертельно опасный. И от него разило спиртным.

– Джейми? – вдруг, сама того не ожидая, спросила Энни. Так называл Маккинли её отец.

Незнакомец вздрогнул, словно она ударила его по щеке. Потом вдруг выпрямился, расправил плечи, и от этого ощущение грозившей ей опасности вдруг сразу исчезло.

– Твой отец был единственным, кому я позволял себя так называть, – глухо сказал он.

– Моему отцу вообще многое дозволялось, – промолвила Энни, неуверенно улыбаясь.

– Не всегда. Но что тебе здесь нужно, Энни? И – как тебе удалось разыскать меня?

– Мартин мне рассказал.

На глазах у Энни его плечи – крепкие, мускулистые – расслабились. Ей вдруг показалось, что Джеймсу Маккинли не меньше лет, чем было её отцу. Она невольно прикинула, сколько ему могло быть двадцать лет назад.

– Но – зачем? – спросил он.

– Я хочу знать правду о своем отце, – ответила Энни. – Хочу знать, что с ним случилось на самом деле.

Несколько мгновений Маккинли молчал, пристально глядя на нее. Потом сказал:

– Он умер, Энни. Разве ты забыла? Он выпил лишнего, свалился с этой проклятой лестницы и сломал шею.

– Я в эту сказку не верю!

– Но ведь сделали вскрытие. Если у тебя хватит мужества, можешь прочитать…

– Я читала. И все равно не верю. Они сознательно водят меня за нос. Пытаются замести следы.

Маккинли вновь приумолк.

– А что, на твой взгляд, могло случиться? – спросил он наконец.

– Мне кажется, что его убили, – ответила Энни, собравшись с духом. – Причем преднамеренно.

Мрак сгущался, лунный свет уже с трудом пробивался к ним сквозь густую листву. Лицо Маккинли было в тени, и Энни не видела его выражения. Только темные глаза поблескивали.

– И что ты от меня хочешь? – спросил он.

Он не стал ничего отрицать, и на какой-то миг Энни сделалось жутко.

– Вы были его другом, – прошептала она, холодея от ужаса. – Неужели вы не хотите выяснить правду? Неужели не хотите отомстить за него?

– Не очень.

Энни вскинула голову. Такого ответа она не ожидала.