На возврате дыхания и сознания

Правда, такая ломка молитвенных истуканов не дается легко, Сахаров там и здесь без надобности смягчает: лишь "определенное" истощение; и -"в обеспечении высокого уровня жизни... капитализм и социализм сыграли вничью" (уж где там!..). Но сам переступ через запретную черту -- посметь судить о том, о чем никто не смел, кроме Основоположников, -- выводит нашего автора далеко вперед. Если при капиталистическом строе обнаруживается не сплошное загнивание, а "продолжается развитие производительных сил", то "социалистический мир не должен разрушать породившую его почву" -- "это было бы самоубийством человечества", ядерной войной. (Наша пропаганда не любит признавать ядерную войну самоубийством человечества, но -- непременным торжеством социализма.) Сахаров советует верней того: отказаться от "эмпирико-конъюнктурной внешней политики", от "метода максимальных неприятностей противостоящим силам без учета общего блага и общих интересов"; СССР и Соединенным Штатам перестать быть противниками, перейти к совместной бескорыстной широчайшей помощи отсталым странам, а из высших целей внешней политики пусть будет международный контроль за соблюдением "Декларации прав человека".

Не упускает автор перечислить и главнейшие опасности для нашей цивилизации, черты гибели среды обитания человечества, и широко ставит задачу спасения ее.

Таков уровень благородной статьи Сахарова.

2

Но предлагаемый отзыв пишется не для того, чтобы присоединиться к хору похвал: кажется, их и так перевес.

Вселяет тревогу, что многие опорные, недоясненные, а иногда и неверные положения статьи Сахарова могут перелиться теперь в развитие свободной русской мысли и исказить, задержать ее ход.

ПризнАемся: мы сейчас концентрированно, с повышенной плотностью вместили тут лучшее, что видим в статье Сахарова. На самом же деле это все сказано у него не на едином стержне, не с энергией, но с разрежениями, смягчениями, а главное -- в чересполосице с утверждениями противоположными и часто взятыми уровнем ниже.

Заметную погрешность статьи мы видим в том, что она щедра вниманием ко внутренним проблемам ДРУГИХ стран -- Греции, Индонезии, Вьетнама, Соединенных Штатов, Китая, тогда как внутренняя ситуация в СССР освещается (точней -- обделяется светом) как можно более благожелательно. Но это -- топкая точка зрения. Рассуждать о международных проблемах, а тем пуще о проблемах других стран мы имеем моральное право лишь после того, как осознаем СВОИ внутренние проблемы, покаемся в пороках своих. Чтоб иметь право рассуждать о "трагических событиях в Греции", надо прежде посмотреть, не трагичней ли события у нас. Чтобы доглядываться издали, как "от американского народа пытаются скрыть... цинизм и жестокость...", надо прежде хорошо оглянуться: а ближе -- нет ничего похожего? да когда не "пытаются", а когда отлично удается? И если уж "трагизм нищеты... 22 миллионов негров", то не нищей ли 50 миллионов колхозников? И не упустить, что "трагикомические формы культа личности" в Китае лишь с малым изменением (и не всегда к худшему) повторяют наши смердящие 30-е годы.

Это беда -- наша въевшаяся, общая. С самого начала, как в Советском Союзе звонко произнесли и жирно написали "самокритика", -- всегда то была ЕГО критика. Десятилетиями нам внушали наше социалистическое превосходство, а судить-рядить разрешали только о чужом. И когда теперь задумываемся мы говорить о своем, -- бессознательная жажда смягчения отклоняет наши перья от суровой линии. Трудно возвращается к нам свободная мысль, трудно привыкнуть к ней сразу сполна и со всего горькА.

Называть вслух пороки нашего строя и нашей страны робко кажется грехом против патриотизма.

Эта избирательная смиренность со "своим" при строгости к чужому проявляется в сахаровской работе не раз, начиная с первой же ее страницы: в кардинальной оговорке автора, что хотя цель его работы -способствовать разумному сосуществованию "мировых идеологий", здесь "не идет речь об идеологическом мире с теми фанатичными, сектантскими и экстремистскими идеологиями, которые отрицают всякую возможность сближения с ними, дискуссии и компромиссы, например с идеологиями фашистской, расистской, милитаристской или маоистской". И -- все. И в перечислении -- точка.