На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой – на Первую Галактическую

Кстати, вы не знаете, как проводится тотальное терраформирование? Пригодную по атмосфере планету окружают сетью орбитальных гравиконденсаторов. В течение нескольких лет проводится сглаживание рельефа, упорядочивание грунта, выравнивание береговых линий, уничтожение местной фауны и флоры. Оператор конденсатора, разумеется, не знает, что внизу живые существа. Зачем это ему? Его задача – просто следить за выполнением заложенной в компьютер программы. А в некоторых случаях можно и вовсе обойтись без человека-оператора, полностью доверившись искусственному интеллекту с тремя уровнями контроля. Ей и вовсе будет наплевать на живых существ. Ведь главное – практическая польза для человечества. Стоит ли жалеть каких-то двоякодышащих рыбоптиц с Аграна, если эта планета – богатейшее месторождение тяжелых элементов?

Главное – прибыль. Меркантилизм. Вот что помогло выжить человечеству, а вовсе не какие-то там пространные рассуждения о Добре и Зле…

А как же первооткрыватели? Да нет никаких романтиков-первооткрывателей, нет никаких легендарных бродяг-разведчиков, уже лет сто, как нет! Перевелись. Лежат с пивком на диване и смотрят голофильмы о бесстрашных романтиках Дальнего Космоса. Зато есть управляемые интеллектуальными программами автоматические зонды, анализирующие геологические элементы и состав атмосферы.

Психологи и аналитики рассчитывали, что внезапная угроза пробудит здоровую агрессию. Пусть не у всех, но пробудит. Увы. Люди гибли, становились пищей для рептилий, но сопротивляться не могли. За очень редким исключением.

Вот это исключение и заинтересовало ученых.

Но пока отряды сопротивленцев еще не попали в лаборатории, было трудно выдвигать гипотезы, почему кто-то смог противостоять угрозе, а подавляющее большинство – нет. Примерно в этот момент Автарк со своим Сенатом и принял неожиданное решение, обратившись к хронофизикам, результаты полузапрещенных исследований которых были настолько ничтожны, что даже не интересовали Касту… Но тем удалось невероятное, и они, использовав просто чудовищное количество энергии, сумели открыть устойчивый канал в прошлое и вытащить оттуда целый батальон озверелых, опытных бойцов самой страшной войны за всю историю человечества.

Каста ученых не стала саботировать этот эксперимент, решив, наоборот, использовать пришельцев для решения своей проблемы. Понаблюдать, так сказать, прикинуть. После того, как Яше Финкельштейну удалось взорвать психику добровольцев, не пригодных дотоле ни к чему агрессивному, психологи сильно озадачились. И решили воспроизвести подобный эксперимент на одной из сельскохозяйственных планет, до того использовавшейся как основная база для содержания ящеров и базирования и обслуживания флота.

Под конец допроса Стен Мил, так звали допрашиваемого, даже выразил надежду, что пришельцы из прошлого вступят в контакт с научным советом, обсудив взаимовыгодное сотрудничество с ними в целях спасения и дальнейшего процветания человечества. Особист, конечно, пообещал. Со всем жаром в голосе…

Окончив рассказ, Харченко горько усмехнулся:

– Вербануть меня пытался, щенок.

Офицеры подавленно молчали. Лаптев по обыкновению черкал стилусом по сенсору своего электронного блокнота. Харченко промокнул платком взмокшее лицо и нервно закурил – устал пересказывать этот ужас. Крупенников, морщась, потирал виски. Чего-то подобного он и ожидал. Давно ожидал. Но не в таких же масштабах?!Финкельштейн негромко матерился под нос, от волнения мешая русские и еврейские слова. После переноса он много читал о нацистских концлагерях. Прочел и просмотрел почти все, что сумел найти. И сейчас в его мозгу билась лишь одна мысль: так чем же эти современные ученые отличаются от кровавых вивисекторов Третьего рейха?! Много ли кто знает, как в концлагерях заключенных сажали в бочки с ледяной водой, дожидаясь, пока те начнут терять сознание? А потом отогревали переохлажденных разными способами, разрабатывая методику спасения своих летчиков, упавших в арктические воды.

А женщины-заключенные? Те, кому ампутировали руки и ноги. Дожидались, когда культи заживут. И вытягивали большие половые губы, пришивая их к остаткам бедер. Сексуальные куклы для утех господ офицеров. Можно использовать как подсвечники. Нет, все цивилизованно, под наркозом. Зубы вырывались тоже под наркозом. И язык также, хотя господа офицеры бывали этим несколько недовольны. Голосовые связки разрезались, чтобы куклы не кричали. Удобно! Просвещенная Европа, хули…

И чем же вот этот самый Стен Мил отличается от Эльзы Кох?

Один отец Евгений был внешне спокоен. Он просто закрыл глаза и, шепча какую-то молитву, перебирал четки.

«ЭТИМ» было просто интересно: а что будет, если сделать вот так? Или вот так? Человек для них стал просто предметом исследования. И не более того…