На запретном берегу

- Вы сказали ? - молвил Каспиус задумчиво. - Но ведь именно долгой и мучительной смертью умирает наша принцесса. А вместе с нею и половина города. Да мы шутя наберем сотню добровольцев, которые пойдут хоть в обитель Нергала, только бы избавиться от черных снов Зерити. Был бы от меня в таком путешествии малейший прок, я пошел бы первым... - Старик вздохнул и устало прикрыл глаза. - А что касается вас, Конан, - продолжал он,- вы - тот смертный, который уже единожды бывал в тех местах и вернулся живым. Королева рассказывала мне о ваших бесчисленных подвигах. Если хотя бы половина из ее рассказов - правда, вы сумеете провести невредимым отряд туда, где еще не ступала нога детей Митры. И привезете единственное спасение для всех жителей нашего несчастного города. Мне кажется, сам ваш приход сюда не случаен. Это знак судьбы.

Конан, сидевший молча и опустив голову, кинул на седого лекаря насмешливый взгляд из-под спутанных черных волос.

- Скажи-ка мне, Каспиус, а с чего ты так уверен во мне? С чего так уверена в моей помощи королева? Ведь, получив в свое распоряжение большой отряд вооруженных людей и множество требуемого для столь долгого и трудного пути добра, я могу просто улизнуть. Сколотить шайку разбойников, а то и захватить какой-нибудь город, сесть в нем правителем и забыть о вашем существовании. Вы так доверяетесь мне - почему вам не приходит в голову, что можете больше никогда меня не увидеть?

Каспиус встретил его взгляд со снисходительностью родителя, наблюдающего шалости ребенка.

- Вы когда-то принесли Руфии клятву верности, если можно так назвать данное вами обещание помочь ей в любой беде, - сказал он, улыбнувшись. Видите, я знаю и об этом. А из того, что я слышал о вас от других людей, я заключил, что такие клятвы - не пустой звук для Конана-киммерийца. А помня, как страдает королева и ее бедное дитя, которое, если выживет, унаследует корону и все богатства Баалура, вы, мне кажется, не повернете назад. Узы крови подчас оказываются крепче стальных цепей...

Конан хмыкнул и мотнул головой.

- Я должен был догадаться, что с тобою бесполезно играть в кошки-мышки, - сказал он. - Что ж, будем честны друг с другом. - Он огляделся вокруг и понизил голос до шепота. - Даже не имей этот ребенок ко мне никакого отношения, я не смог бы смотреть спокойно, как мучается малышка. Но с другой стороны, стоит ли спокойный сон моего ребенка сотни, а быть может, и тысячи жизней ни в чем не повинных людей? И затраченных городом средств на постройку или покупку флота? Ибо, если ты еще не подумал об этом, придется действительно строить корабль, а быть может, и не один. Пойдет ли на это город? И король?

- Король Афратес считает эту девочку своей, - так же тихо ответил Каспиус. - И потому потратит последний грош если не ради спасения города, то ради спасения единственной наследницы. Если понадобится, он пошлет за лотосом всю свою армию до последнего человека.- Лекарь снова развернул на коленях древний свиток. - Но помимо сострадания, какое могут вызвать больная дочь и ее рыдающая мать, вступая в эту битву, помните, Конан, что это не просто поход за лотосом, а поход против ведьмы Зерити. Она мстит нам, обрушив первый удар на невинное дитя, но, боюсь, не остановится, пока не убьет здесь всех до последнего человека - медленно и мучительно. Кто знает, как далеко простираются ее планы. Но уверен, что и вы, и королева занимаете в них не последнее место.

Конан кивнул, соглашаясь:

- Ты прав, старик. Быть может, нам удастся придушить ее планы еще в зародыше и спасти город, а то и всю страну от худших бед. Стигийские колдуньи обычно жаждут обладать не меньше, чем всем миром... Лишь бы твой лотос действительно помог снять чары... - Он вдруг рассмеялся: - А ты умеешь находить убедительные доводы, Каспиус!

- Самый убедительный довод из всех - это вы, Конан, - рассмеялся в ответ лекарь. - Едва ли найдется человек, более достойный возглавить столь опасное предприятие.

Он поднялся с сундука, зябко кутаясь в свою белую мантию.

- А теперь, если мы все обсудили, нас ждет аудиенция у короля Афратеса, - сказал Каспиус, направляясь к выходу. - Там убеждать будете уже вы.

- Сообщил ли тебе, варвар, наш дворцовый лекарь, что путь к растению, потребному для снятия чар, может быть долог и труден?

Говоря это, Шалманзар, верховный военачальник армии Баалура, сохранял на длинном ухоженном лице надменное выражение. Борода его, тщательно расчесанная, благоухала розовым маслом, а черные маслины глаз с презрительным недоверием разглядывали киммерийца. Стоя у самого подножия высокого трона в зале королевского совета, он словно подчеркивал этим свою близость к власти и королю. Помимо него, Конана и Афратеса, в пышно убранном зале находились также Каспиус и несколько верховных сановников королевства.

- Сообщил, - ответил Конан, не обращая внимания на надменный тон Шалманзара. - А я ему на это сообщил, что, по-моему, затея провалится.

Военачальник поднял и без того высокие брови: