На златом престоле

Поначалу Избигнев решил отыскать дом Нестора Бориславича. Думалось, знакомый боярин, столь доброжелательно отнёсшийся к нему во время сечи под Перемышлем, сможет что подсказать или посоветовать. И галицкий посол не ошибся.

Хоромы Нестора располагались на склоне киевской Горы, рядом с внутренней стеной городского Детинца[170]. Были они не сказать чтоб здорово велики и просторны, но сложены крепко и имели вид довольно внушительный.

— А, знакомец давешний! — Лицо боярина расплылось в доброй улыбке. — Здрав будь, Избигнев Ивачич! Вижу, не с пустыми руками к нам в гости. Что ж, добро пожаловать.

В палатах стояла чистота, ни пылинки, ни соринки. Челяди было мало, потом Избигнев поймёт, что выучены здесь боярские слуги, стараются лишний раз на глаза господам не попадаться, а делать все дела тихо и неприметно.

Супруга Нестора, совсем молодая полная красивая лицом боярыня, сама принесла гостю на подносе хлеб-соль.

После обильной трапезы, когда Избигневу показали его покои, Нестор наконец предложил побеседовать о делах.

— Надо будет подумать, как быти. Ты, друже, изложи, с чем прибыл, и помозгуем. Мыслю, верно ты содеял, ко мне сперва завернув.

Они устроились на гульбище, откуда открывался вид на Днепр и заречные дали. Золотая осень царила на Руси, деревья оделись в красочный золотисто-багряный наряд, что ещё более подчёркивало красоту Киева и его окрестностей.

Избигнев коротко изложил содержание грамоты Ярослава.

— Ясно. — Нестор задумчиво огладил рукой свою начинающую седеть короткую бороду. — Бояр ваших князь Изяслав отпускает за выкуп. Один, Иван Домажирич, бают, в Полоцк рванул. Не восхотел в Галич ворочаться. Иные отъехали давеча[171]

по домам. Есть тут у нас ещё некий Лях. О нём мы с братом князю покуда ничего не сказывали. Так ты бы, может, Избигнев, что присоветовал? — Нестор хитровато прищурился. — Как с им поступить?

«Всё ить ведает, — догадался Избигнев, глядя на улыбающееся полное лукавства лицо киевского боярина. — И что Лях у Святополка был, и отчего Иван Домажирич в Полоцк сбежал. Такие, как Нестор сей, видно, в Киеве и заправляют».

— Подержали бы его в полоне подольше, — сказал галичанин осторожно. — Мне от моего князя никакого о нём повеленья нет. Знаю только: боярин сей за войну в думе ратовал средь первых.

Нестор кивнул, ничего не ответив.

Некоторое время они сидели молча.

Избигнев чувствовал себя неловко. Ощущение было такое, что его раздели донага и рассматривают.

Наконец, Нестор разжал плотно стиснутые уста и вымолвил:

— Мы с братом Петром не раз баили о делах ваших. Тако мыслю: ко князю Изяславу покуда не суйся, не спеши. Обождём немного. Нынче не до Галича ему. К тому же, сам ведаешь, злобу великую имеет князь наш на галичан. Потому... сперва мы с братом его подготовим. Полагаю одно: Ярослав ваш правильно всё решает. Князь Изяслав Мстиславич ныне в самом зените славы. Всех ворогов перемог. Вот ты погляди: Волынь — в его руках, тамо сын его Ярослав сидит. В Переяславле — Мстислав. Черниговский князь Изяслав Давидович — тоже нашему Изяславу соузник давний. Долгорукий — в Суздаль свой отогнан, в Залесье. В Полоцке — зять нашего Изяслава княжит, Рогволод Борисыч, Новый город такожде под властью Киева теперь. Нету никого, кто б мог с нашим Изяславом соперничать. Как будто времена славные воротились, когда вся Русь в единых руках была. Конец настал усобьям — тако мыслим. А всё почему? Да потому что мы, бояре, заедин круг свово князя встали. Тако и вам в Галиче надоть. А Ярослав ваш — умный.

— А как мыслишь, Нестор, долго ли ждать мне придётся?

— Да как тебе сказать? — Боярин пожал плечами. — Может, пару седмиц. А может, и месяц цельный. Говорю же: со князем побаить надоть. Али ты торопишься куда? У тя в Галиче что: жена, чада?

— Да нет покуда. Не обзавёлся.

— Ну, дак и не спеши. Живи тут у меня, Киевом ходи любуйся. Такого града нигде боле на Руси не сыщешь.

На том разговор и кончился. И больше Избигнев пока к нему не возвращался, благо было что в стольном граде посмотреть. Побывал он в Софии, полюбовался дивной мозаикой и фресками, посетил Михайловский Златоверхий собор, поклонился мощам печерских угодников. На торгу купил большой крест-энколпион греческой работы, с эмалью, не поскупился, щедро отсыпал заморскому гостю серебра.

Тем временем шли день за днём. Осыпалась листва с дерев, задули злые холодные ветры, опустело торжище. Первые снежинки кружились в воздухе, ложились на землю, таяли, напоминая о скорой зиме. Устремлялись на юг перелётные птицы, часто смотрел Избигнев, как пролетали они высоко в сером небе над городом, взмахивая крыльями. На душе становилось грустно и тревожно. Молчал, ничего не говорил Нестор. Видел его Избигнев редко, иногда днями пропадал где-то киевский боярин.

Наступил уже четырнадцатый день ноября, когда вдруг рано утром разбудил галицкого посла печальный звон колоколов.

«Что такое стряслось?» — Он с ходу натянул на плечи рубаху, кафтан, выбежал в сени.

Нестор прислал челядинца, прося галицкого гостя немедля зайти к нему в горницу.