На золотых приисках

Гнедко вывез. Он пошел веселее, вышел скоро на большую тропу, и вечером я был на прииске.

Радушно встреченный знакомым переночевал здесь, утром получил необходимые деньги и поскакал обратно.

Путь был указан более умело, и я под вечер благополучно вернулся на Степановский прииск.

На другой же день на мое счастие попался обратный ямщик с двумя верховыми лошадьми, за недорогую плату давший мне лошадь до рудника Беррикуля, куда он сам направлялся.

Я написал прощальное письмо Петру Ивановичу, сердечно распрощался с Адриановым и рабочими, с которыми было пережито много и горьких и радостных минут, и отправился с ямщиком в путь.

РУДНИК.

Осень, пожалуй, лучшее время в тайге.

Ночные морозы убивают гнус—слепней, оводов, исчезают комары, и со всеми этими насекомыми тайга освобождается от самой страшной своей особенности. Солнечные дни здесь не редкость, и небо в такие дин бывает поразительно чистого, густого синего цвета. Небу не уступает в смысле красоты ярко-желтая и оранжевая листва берез и осин, рябина же кажется охваченной багрово-красным пламенем.

После полудня остановились попить чаю на маленьком, давно не работающем прииске. В почти единственной сохранившейся постройке его жил старик—хозяин с сыном, кое-как перебивавшиеся на остатки от прошлого и на небольшие доходы от маленького хозяйства.

С неделю назад они пережили несколько неприятных минут. Почти на дворе усадьбы на корову напал медведь. Старик с сыном выбежали отбивать животное: старик с маленькой винтовкой, годной лишь на рябчиков, сын — с дробовиком. Тогда медведь оставил корову, повалил старика и основательно поцарапал ему спину. Однако, старик показался медведю, видимо, не стоющим внимания, зверь его бросил и вернулся к корове. Старик с сыном не стали более испытывать судьбу и пустились па утек в помещение.

Ночь застала нас в пути. Небо заволокло тучами, и все исчезло в полной темноте. Я не видел лошади, своей руки.

Затем разразилась гроза, и мы решили ночевать у тропы. Пользуясь то и дело ослепительно сверкавшей молнией собрали дров, устроили из непромоканцев шалашик и развели огонь. Стреноженные лошади паслись здесь же.

Хлынул ливень, но под шалашиком было сухо, и мы хорошо поспали до утра.

Днем опять ласково сияло осеннее солнце. К вечеру прибыли на Беррикуль, в котором до трех тысяч рабочих и служащих, считая и их семьи. Впрочем, женщин и детей здесь видно мало.

Но это поселение резко отличается от уездного городка как по содержанию жизни, так и по внешнему облику.

Здесь все работают на одном деле, у всех один распорядок дня, и здесь нет ничего не делающих, если не считать жен высшей администрации, иногда приезжающих сюда варить варение да покататься верхом.

Не видно торговцев. Все необходимое рабочие и служащие получают из склада и магазина предприятия. Не видно праздношатающихся, жизнь, видимо, насыщена напряженным трудом.

На руднике —восьмичасовой рабочий день. Заработок— один рубль в день и выше. На приисках всегда ощущается нехватка рабочих рук, и заработок здесь всегда удовлетворительный.

Строения рудника раскинулись по долине потока Беррикуля, заняв и боковые склоны долины. На самом потоке стоит завод рудника, здесь же ход в шахты и штольны.

Неподалеку контора, склады, магазин, дома управляющего, инженеров, штейгеров (горных техников), разных служащих конторы, складов и пр. Дальше раскинулись казармы и домики рабочих.

С моим пребыванием здесь совпал приезд на рудник окружного горного инженера, обязанностью которого является следить за выполнением требований закона относительно мер безопасности работ, санитарного состояния рабочих жилищ, доброкачественности отпускаемых рабочим продуктов и т. д. Как раз та плохая мука, которую в трудную минуту подобрал Петр Иванович, была выброшена из склада но требованию этого горного инженера.

Я попросил разрешения присутствовать при обходе. Это было разрешено, и, таким образом, мне удалось видеть весь процесс добывания золота из руды от начала до конца.

Обходившая рудник группа состояла из следующих лиц. Управляющий прииска — седой благообразный старик из местных крестьян, отлично знающий тайгу и рабочих и умеющий хорошо ладить с ними. Инженер прииска — знаток золотого дела, окончил Фрейбургскую (в Германии) горную академию, весь ушел в спою специальность. Штейгер — полный человек, что называется собаку съевший на своем деле, следит за работой в главном забое. Окружной горный инженер —спокойный и уравновешенный человек, который мало говорит, по много смотрит.

Сначала отправились к подземным работам.

В немногих словах ход работы, как я его наблюдал на Беррикуле, таков.