Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения

Ещё одна характерная русская черта — бесконечное терпение. Вот тут надо разобраться, потому что есть терпение и терпение. Русское терпение — это прежде всего смиренное ожидание, что перемелется — мука будет, что стерпится — слюбится, что Бог терпел и нам велел. Терпи, казак, — атаманом будешь. Это не терпение в кресле у зубного врача, не терпение в автомобильной пробке, когда стиснешь зубы и уговариваешь себя не рыдать, не хватать монтировку и не бежать бить стёкла в Думе. Это и не упорное терпение американского индейца воина: «Если очень долго сидеть у реки, можно дождаться, когда мимо проплывёт труп твоего врага…»

Нет, русское терпение — это унылая привычка принимать очередное издевательство над собой как нечто неизбежное и почти что нужное.

Понятно почему. Известный русский философ середины XX века Н.П. Ильин пишет:

«Из века в век наша забота была не о том, как лучше устроиться или как легче прожить, но лишь о том, чтобы вообще как-то прожить, продержаться, выйти из очередной беды, одолеть очередную опасность, не как справедливость и счастье добыть, а как врага и несчастье избыть».

В результате и сформировался непредсказуемый русский характер. Невозможно сказать, как отреагируют два русских на схожую ситуацию. Вот пример, который приводит в своей книге З.В. Сикевич. Согласно легенде, древнерусские князья Борис и Глеб были предупреждены, что князь Святополк намерен их погубить, но, покорные Божьей воле, не подумали предпринять какие-либо меры и были убиты. А вот гордый князь Михаил Тверской, говорит другая легенда, приехав в Орду, отказался выполнить в общем-то необременительный, но обязательный языческий обычай — прежде чем приблизиться к хану, пройти через ряды очищающих костров. Монголы считали, что так сгорят все злые намерения явившегося. Михаил отказался это сделать и тем самым как бы сознался, что замыслил нечто злое. За что и был подвергнут мучительной смерти. Фактически он добровольно обрёк себя на расправу: не могу, дескать, поступиться принципами… Здравый смысл князю явно отказал: ну уж если явился на поклон к могучему суверену, так не ходи в чужой монастырь со своим уставом.

Но в большинстве случаев мы всё-таки покорно терпим куда большие издевательства.

На эту тему есть хороший анекдот.

«Некое правительство приняло решение извести свой народ. Катастрофически срезали зарплату — народ терпит. Прекратили строительство жилья — кряхтят, но терпят. Заставили платить за каждый чих — что делать? — терпят. Замучили взятками и откатами… Короче, правительству это наконец надоело. Собрали народ на площади и объявили: „Завтра ровно в восемь всем собраться на этом месте. Будем всех вас вешать. Вопросы есть?“ „Есть,— раздался робкий голос из толпы. — Верёвки с собой приносить или профсоюз обеспечит?“».

При первых признаках такого поведения властей какие-нибудь французы поднялись бы, как один человек, разрушили очередную Бастилию, выволокли на улицу чиновников и, самое малое, расквасили бы им физиономии.

Нет, не надо думать, что в данном случае русские плохие, а французы — хорошие, всё не так просто. Бунтовать и бить стёкла в мэрии предпочтительно в стране поменьше и чтобы при этом климат позволял, скажем, на какое-то время сохранять относительное благополучие.

Вот что рассказывает знакомая преподавательница французского языка, гостившая в Париже:

«Моя хозяйка сообщает: сегодня муниципальные работники объявили забастовку. Электричества не будет. Так что же, спрашиваю, и обед приготовить будет не на чём? Ну что вы, ужасается хозяйка. Конечно, к полудню свет дадут, нельзя же весь город оставить без обеда!..»

Нет, не подумайте, что все забастовки во Франции — такие, но представить себе что-либо подобное в России невозможно.

А вот уж если нас заведут…

Россия — флегматик. Представьте себе мужа — флегматика, а жену — холерика. Вот жена кричит на него, ругает, поносит последними словами, а он сидит и думает: а стоит ли сердиться?.. Ага, вот она уже перестала, а я ещё не начал сердиться…

Но стоит помнить: во флегматике, как стронций в костях, накапливается сопротивление. Все знают: пока в атомной бомбе не накопилась критическая масса, бомба относительно безопасна. Но когда порог хотя бы на капельку выше нормы, то остановить взрыв уже невозможно.

Вот и муж. В один прекрасный день, когда жена сделает ему очередное, не такое уж и резкое замечание, он вдруг встанет, выйдет из дома и не вернётся никогда. Жена будет бежать за ним и кричать что-нибудь вроде «Вернись, вернись, я всё прощу!», а он, может, и рад бы вернуться, но не может: что-то внутри у него щёлкнуло, и началась цепная реакция.