Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля

Звук исходит от множества аппаратов, превращающих происходящее в нескончаемый поток кадров. Они фиксируют каждое мгновение жизни, не оставляя ни малейшей возможности ускользнуть. Воспоминания исчезают медленно, словно таблетка растворяется в стакане воды. Скажи мне, что это не так. Но это правда. Белая пелена наступает.

Вот и лето прошло. Я писала не каждый день, но только когда находила на это время. Даже если это никому не нужно, я пыталась спасти хоть что-то из своей прошлой жизни. Здесь, снаружи, ветер раскачивает кроны, так что кажется, будто деревья не укоренены в земле, а парят, едва ее касаясь. Уже первый осенний шторм оставит их голыми.

Меня настигает белая пелена. Что мне остается, как не сдаться ей на милость? Что-то во мне подсказывает, что надо сопротивляться, но, честно говоря, я не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл. М. каждый раз просыпался с чувством обреченности. И это было ужасно, как если бы вас внезапно парализовало где-нибудь посреди улицы.

Моя жизнь утекает сквозь пальцы. Я не проявила достаточно рвения, пытаясь хоть что-нибудь сохранить. Я никогда не умела писать дневники, в том числе и в молодости. Тогда – особенно: стоило авторучке прикоснуться к бумаге, как меня настигало осознание собственной лживости. Откуда это? В чем моя ошибка? Все мы склонны ставить под сомнения наши переживания и восприятие. Нужно иметь характер, чтобы сохранить индивидуальность.

Но, описывая дедушкины акварели, я не лгу, хотя и не говорю всей правды. Я просто сопротивляюсь белой пелене. Я окликаю, воссоздаю мое прошлое, потому что боюсь себя потерять. Именно так. Только для меня все это и имеет значение. Что ж, тем лучше! Значит, мои записи нигде не будут использованы, они останутся моими. Они никогда не вольются в коллективное прошлое, чтобы стать частью валового культурного продукта.

Воспоминания, имеющие смысл только для нас самих, вероятно, и есть самые ценные. И они достойны существования как никакие другие. Обратите же внимание на мои мучительные попытки придать им общественный вес. Смотрите на меня, оседланного верблюда, силящегося пролезть через игольное ушко. Мной движет отчаяние. Я – как дерево осенью, как пробирающийся сквозь песчаную бурю верблюд.

Здесь будет уместно описать один мой недавний сон. В нем я была на вечеринке, где среди моих друзей и знакомых увидела верблюда с печальными глазами. Здороваясь, он протянул мне переднее копыто. Преисполненная состраданием к несчастному животному, я повела его домой. Опасаясь, что он поцарапает пол, чем вызовет недовольство Си, я поместила животное в большую коробку, которую водрузила в гостиной на рояль. Так верблюд и стоял там. Ему нравилось, когда кто-нибудь играл арабскую музыку. Тогда из коробки слышалось ритмичное постукивание – он танцевал.

Но потом всех нас накрыл шторм, и все, что находилось в гостиной – лампы, книги, картины, вазы, – вылетело в окно. Началось наводнение, гостиную затопляло. Я не могла снять с рояля коробку с верблюдом. Ситуация складывалась угрожающая, тем более что крышка была насмерть прибита гвоздями. Чтобы не утонуть, я выскочила в окно. Что мне оставалось? Краем уха я слышала, как беспокойно топчется на рояле верблюд. Итак, я бросилась в бушующие под окнами волны.

Верблюду, однако, удалось раскачать коробку так, что его вынесло следом за мной. Мы встретились с ним в пенном потоке. От удара о поверхность воды крышка открылась. Полагаю, меньше всего в тот момент нам хотелось смотреть друг другу в глаза. Тем не менее мы держались, хотя в любую минуту могли утонуть.

Таким образом нам удалось добраться до противоположного берега. Вскоре мы оказались на небольшой гравийной дорожке, с обеих сторон обсаженной молодыми деревцами. Возле одного из них я увидела велосипед, которым немедленно воспользовалась, продолжая двигаться сквозь непогоду. Верблюд, как собачонка, трусил рядом со мной.

Внезапно наши взгляды встретились. Сколько преданности было в прекрасных глазах моего верблюда!

Я не знаю, что означает мой сон. Сама мысль о возможных толкованиях вызывает у меня легкое головокружение.

И все-таки я не могу избавиться от ощущения некоторого сходства между дедушкой Абелем и этим верблюдом. Некоторое время он беспокойно топтался в своей закрытой коробке в поисках малейшего, хотя бы с игольное ушко, отверстия. С тех пор я опасаюсь смотреть на фотографии деда. Там все слишком очевидно. Внешне дедушка действительно похож на верблюда, хотя до сих пор я этого не замечала.

Я уже написала о двух темах его последних акварелей, которые, мне кажется, говорят о нем нечто очень важное. Остается еще одна, но что я могу о ней сообщить, если считаю ее ненастоящей, попросту говоря, клишированной?