Наблюдатель

Октябрьско-ноябрьские газеты 1893 г. сообщали то, о чем я уже читал в дневнике попаданца, как Андрей Андреевич себя называл. Разгром китайского флота, блокада трех кораблей китайского адмирала Дин Жучана в Чемульпо без угля и снарядов — все это было. Японские войска, ранее высадившиеся в Корее продвигались на север, пока не прижали китайский экспедиционный корпус к реке Ялу. Беда была в том, что на том берегу Ялу уже были японские войска вплоть до Мукдена и прорваться не было никаких шансов. Китайцы не оказывали своим блокированным никакой помощи — императрица Цы-Си и ее фельдмаршал Лин Хунцзян были озабочены продвижением японцев на Пекин с юга, тем более, что через Вейхайвей они все время получали поддержку свежими частями, боеприпасами, продовольствием и фуражом. Через три месяца нахождения в блокаде, подъев все продовольствие, сдались форты Таку, теперь по реке японские канонерки могли поддерживать свои войска огнем. То же самое происходило и в Корее, на реке Ялу, где огонь канонерок и отсутствие припасов вынудили китайцев сдаться. В начале 1894 г. из Средиземного моря в Мозампо пришли "Память Азова" с проданными Китаю броненосными фрегатами "Князь Пожарский" и "Минин", причем, на последнем "скисла" машина и он шел под парусами, в связи с чем переход занял три месяца. Так как к этому времени с тремя китайскими кораблями, оставшимися в Чемульпо, было покончено, это и был весь Бэйянский флот. Китайское Адмиралтейство так и не прислало команды на купленные фрегаты, официальной церемонии передачи и подъема китайского флага тоже не было, поэтому они стояли на якоре под Андреевским флагом у входа в бухту Мозампо, выполняя роль плавучих батарей. Кое-как проведя учения по маневрированию и стрельбам, адмирал Алексеев доложил Великому князю Алексею Михайловичу о готовности эскадры. И тут случилось неожиданное: Алексей Александрович, кичившийся тем что "я вот ваших девиаций не знаю, а уже генерал-адмирал", решил снискать лавры флотоводца и самому вести эскадру в бой и побить японцев. Основания для этого вроде бы были — по крупнокалиберным орудиям Тихоокеанская эскадра превосходила японскую в пять раз, по толщине брони — и говорить нечего. Суммарный вес залпа на наших кораблях, даже если взять только броненосец "Двенадцать апостолов", броненосные крейсера "Нахимов", "Донской" и "Рюрик" в качестве наиболее сплаванной и мобильной броненосной эскадры, был в три раза выше, чем у японцев. Так мастера подсчета "боевых коэффициентов" убедили семь пудов августейшего мяса в легкой победе над японцами, у которых и броненосцев-то не было (кроме британского и китайского старья) и броненосных крейсеров не наблюдалось. Тем более, что повод наказать зарвавшихся самураев скоро нашелся. Японский крейсер остановил для досмотра пароход "Доброфлота" и обнаружил на борту военную контрабанду: стоявшие на палубе и прикрытые брезентом два бронехода со снятым вооружением, которое лежало в трюме, груз гранат и еще какое-то вооружение. Японцы посчитали, что это оружие пойдет в Китай (наши протестовали и заявили, что оружие предназначено для защиты Мозампо) и арестовали пароход, отправив его под конвоем в порт Сасебо). МИД написал ноту протеста, японцы — свою ноту, о том что Россия поддерживает их противников — Китай и повстанцев в Корее, фактически, тем самым воюет против Японии. Поэтому, военный груз будет изъят, а корабль и команда — интернированы в Сасебо, гражданские пассажиры будут отправлены во Владивосток попутными русскими гражданскими судами. Люди с Певческого моста[37]

напомнили об инциденте с послом Павловым и обстреле крейсера "Адмирал Нахимов", шедшего под ясно видимым посольским флагом. При этом в ноте говорилось, что в первом случае в качестве жеста доброй воли Россия не стала доводить дело до войны, но в случае с задержанием парохода с русским грузом для России все поставлено Японией на край военного конфликта, развязывание которого целиком на совести японского правительство и если инцидент не будет урегулирован в течение 24 часов (пароход отпущен и все захваченное возвращено в полном объеме вместе с принесенными извинениями), то Российская Империя может считать себя в состоянии войны с Японской Империей. Как заметили газетчики, осторожный Гирс выбрал слово "может", а не "будет", то есть, конечно, это был ультиматум, но еще не объявление войны. Однако, Алексей Александрович уже "закусил удила" и велел броненосной эскадре выйти в море. Сам он, между прочим, остался на берегу, доверив руководство эскадрой адмиралу Алексееву. Много лучше было бы, если бы на месте Алексеева, того еще флотоводца, оказался младший флагман адмирал Дубасов, но тот получил назначение в Германию, на пост военно-морского агента (атташе). Потом газеты "обмусоливали" этот факт, что мол, это было чуть ли не вредительство, но должность атташе в Германии, которую занимал целый боевой адмирал, того стоила — на немецких вервях строилось несколько крупных боевых кораблей для Российского флота, а кто знал, что государеву братцу повоевать захочется…