Наблюдатель

Потом прямо под ноги лошадям бросилась здоровенная свинья, за которой гнался мужик с хворостиной и материл свинью и ее хозяина за потраву картофеля (правильно, что свинья картоху подъела, надо было ее раньше выкапывать). Ибрагим натянул вожжи, чтобы не задавить скотину, зато я чуть не выпал из коляски, а корзина с деликатесами, которую мне собрали в Елисеевском, упала с сиденья и рассыпалась. Пока поднимали и отряхивали покупки, мимо прошел приличного вида господин с собачкой, которого я, уже отчаявшись, в двадцатый раз за этот день, спросил про дом генерала и, о, счастье! Господин был соседом Олега и хорошо его знал. Он подробно объяснил, как доехать (оказалось, что мы дважды уже проезжали по этой улочке) и через десять минут мы были у ворот серого некрашеного покосившегося забора, за которым виднелся такой же серый деревянный дом, явно дачного вида. Калитка была открыта, мы постучали и вошли. Собаки не было, а баба, по виду кухарка, бросилась за господами. Олег выглядел неплохо, опирался на палку с той же стороны, где и раньше. Рядом с ним стояла девочка лет четырех и жена, которая явно ждала второго ребенка. Отставной генерал на несгибающейся ноге подковылял к нам, мы обнялись.

— Здорово, бронеходчик! А говорили, японцы тебе ногу оторвали, чтобы ты их не пинал!

— Здорово, изобретатель. Они и оторвали, только маху дали — оторвали подпорченную, ту, которая все равно не сгибалась. Вот я и шкандыбаю практически так же, как и раньше!

Нет, друг мой, — подумал я, — все же хромаешь ты сильнее, но то, что бодрости духа не теряешь — это хорошо. Прошли в дом, а Ибрагима, после того как он, въехав во двор, выпряг лошадок, дал им попить и надел торбочки с овсом, забрала покормить кухарка. Представил Ваньку хозяевам, он шаркнул ножкой и вдруг представился девочке сам:

— Позвольте представиться, мадмуазель, князь Иван Стефани, атаман разбойников и вождь индейцев. А еще я юнга пиратского корабля.

Все рассмеялись, но я сказал, что в одном случае Иван не соврал.

— А я и не соврал, — обиделся Ванька, — на улице я атаман и вождь, а про юнгу ты сам знаешь, что это правда. Сам-то забыл, что был на шхуне коком?

Все опять рассмеялись, но я сказал, что и правда, был коком на шхуне греков-повстанцев, больше похожих на пиратов, а до этого мы три месяца путешествовали с цыганским табором.

— Ну, ты нас заинтриговал, — удивился Олег, — пошли обедать, проголодались, наверно, с дороги, там и расскажешь про свои приключения.

Я сказал Ивану, чтобы он отнес на кухню корзину с продуктами. Наталья, жена Олега пошла с ним, чтобы дать указания прислуге, что и когда подать, с мамой увязалась и дочка, она все время одной рукой держалась за мамину юбку, другой тащила за собой замызганного плюшевого медвежонка, очень похожего на того, что мы с Машей выиграли на благотворительном балу. Надо же, припомнился тот медведик. В дневниках попаданца было упоминание про благотворительный бал в Аничковом, где я познакомился с Витте, но то, какой с виду был выигранный за 500 рублей медведик, этого не было. Значит, восстанавливаюсь!

Потом мы долго и вкусно обедали. Наталья, как обычно, порадовала нас пирожками и расстегайчиками с семгой к рыбному супу, именно супу на прозрачном бульоне из рыбы с кореньями, а не ухой. Водочку закусывали волованами[58] с черной икрой, она же в большой икорнице, обложенной колотым льдом стояла на столе (это уже та, что я привез, вместе с разнообразными балыками). На второе было тельное[59]

из судака с белым соусом, типа польского: майонез, яйца и еще что-то, с отварным картофелем, посыпанным мелкопорезанной свежей петрушкой. Потом подали бланманже[60], которое дети уничтожали с изумительной быстротой, опять пирожки, только сладкие, привезенные мной конфекты и фрукты. В общем, стол царский, так и в Зимнем не обедают, но, судя по всему, Наталья ради гостя метнула на стол недельный бюджет. А живут они очень даже небогато[61], обстановка бедная, дом требует ремонта, чувствуется уже сейчас, что из рам дует, а что будет в крещенские морозы? Пенсия у Олега, как я прикинул, чуть больше двух тысяч рублей в год, это с учетом доплаты за орден и увечье. В это время Ванька рассказывал про то, как мы чуть не задавили свинью, за которой гнался мужик с хворостиной.

— Лучше бы задавили, я в эту свинью уже и из револьвера палил, — мрачно сказал Олег, — а ей хоть бы хны — там сала в ладонь, пуля в сале и застряла. Проклятая свинья подрыла наш забор, и пролезла в огород, где перерыла грядки с морковкой и свеклой. Я было пальнул вверх, думал, она испугается, так нет — жрет и жрет, пришлось в задницу всадить пулю. Что тут было — она стала визжать и метаться в поисках выхода и не найдя ничего лучше, чтобы вырваться на улицу, повалила наш и так ветхий забор. А мне тяжело что-то делать руками, вот я и нанял мужиков, чтобы они его хоть как-то на место поставили.

— А что хозяин свиньи? Мужик грозился его избить за потраву его картошки.