Начальник Всего

Да хоть горшком назови, только в печь не станови. Хотя спал я, подобно одному из отроков Эфесских, именно в печи пропущенной мною эпохи, объявленной во всеуслышание новой эрою вездесущими журналистами. И два ее порождения, севшие за руль (жулики? холуи жуликов? у меня лично денег на машину не было, поскольку я был обычный честный человек), хотя им, видимо, и самоката нельзя было доверить, столкнувшись, чуть было не отправили всю мою жизнь в тартарары, потому что моя любимая жена, переходившая улицу по зеленому свету светофора, оказалась между ними.

К тому же большинство актеров, разыгрывавших долгую пьесу тех лет, особым талантом не отличались, о драматургах и тавматургах вообще молчу; а я, знаете ли, театрал, завсегдатай, душа партера, вздох с галерки, видал великих артистов, их и предпочитаю.

Даже Нина слышала (и читала) настоящую фамилию Энверова и в общих чертах представляла себе его, так сказать, жизненный путь; но ей никогда не попадались его фотографии: мы не выписывали газет, экономили и на этом, старый наш телевизор давно погас и свалил на помойку, нового нам было не купить; я был счастлив, что компьютер у меня имеется. Что до подробностей существования самоновейших, как их нынче называли, «олигархов» (а Щедрин говаривал «вор-новотор»), то они мне были как-то ни к чему. Только иногда, очень редко, мелькало в сознании моем что-нибудь по их поводу, например: «Есть ли у новых миллионеров и миллиардеров общак?» И тотчас улетучивалось, мелькнув.

Капля изучает образ НВ

— Как?! — воскликнула она. — И ты, Бабилония, и Домодедов встречали НВ в молодости? Он тогда еще не был в тюрьме?

— Тогда еще не был, — отвечала Нина.

Она имела в виду натуральную тюрьму, а Капля игрушечную.

— Так он превращается туда и обратно?! Домодедов, когда мы поедем в музей? Как ты думаешь, господин Сяо в курсе, что вытворяет один из его подопечных жакемаров?

— Поедем дней через пять.

— Как долго ждать!

Она завела общую тетрадочку, в которую выписывала отрывки из газетных статей и интернетных сообщений, связанных с Энверовым. «НВ» выведено было на обложке.

— Что это? — спросила Нина, когда в один из вечеров принес я ей сию тетрадь, благо хозяйка уснула.

— Это досье.

Нина стала листать, читать вырезки из старых и средней новизны газет (три разных мальчишки приносили Капле пачки разных газет и газетенок-эфемерид; я не мог запомнить, кто Петька, кто Васька, запомнил Эдика, поскольку тот был рыжий), услышанные или почерпнутые из Интернета сплетни, записанные аккуратным почерком Капли, фотографии Энверова разных лет. В конце концов жена моя расплакалась.

— Феденька, что нам делать? Что этот чертов мафиозо делает в нашем доме? Может, наша внучка с ума сходит из-за первого переходного возраста? Что дальше-то будет?

Что ни дальше, то все хлеще

И запотряхивало мир, страну за страной: что ни дальше, то все хлеще. Трясло бывшие республики Советского Союза; дружба народов, запечатленная в фонтане на ВДНХ в виде хоровода золотых женских фигур, оборотилась яростной враждой, войнами, резнею. Трясло то там, то тут: восстания, марши протеста, теракты, взрывы, потасовки, выстрелы на всех широтах и долготах, включая Африку.

— После Чернобыля, — говорил один из друзей моих, чьи коллеги изучали Зону, вот только результаты их исследований были тайной за семью печатями, — рехнулись все. В небе таможен нет — тучи плывут, куда хотят, всех полил ласковый атомный дождь, а нас еще и на демонстрацию всех гоняли под дождиком этим. Между прочим, там не только от радиации люди страдали, — поплыли все хроники, проявились все предрасположенности, генетические и структурные, которые могли бы в человеке не просыпаться вовсе.

Он был помешан на Чернобыле и отдаленных результатах аварии на АЭС (он говорил: какая авария? катастрофа мирового масштаба), как Капля на Начальнике Всего.

— Это он! — кричала Капля. — Он мстит всем за то, что сидел в тюрьме! Он думает, что он граф Монте-Кристо! Он ненавидит всех! Кого подкупает, кого покупает, кого убивает. Он хочет расшатать весь свет и стать председателем Земного шара! Я это знаю. Никто не понимает. Деда, надо бороться со злом. Мы должны его остановить.

— Думаю, что «Графа Монте-Кристо» он не читал, — возражал я. — Читающие люди чаще всего такими не вырастают. Председателем Земного шара был поэт Велимир Хлебников. Второму не бывать.

— Бороться со злом? Остановить? — говорила мне Нина. — Она метит уже не в правозащитницы, а в террористки. Феденька, что нам делать?

— Успокойся, дорогая. Не плачь. Что-нибудь придумаем. Не худо бы посоветоваться с нашей психиатрессой.

Речь шла о славной докторше, которая очень помогла Нине после травмы.

— Ты думаешь, она больна? И ее пора сажать на психотропы и нейролептики?

— Все, все, перестань, не убивайся раньше времени. Сменим тему. Сменим пластинку?

— Пластинку?

— Расскажи мне.

— Про что?

— Про лося. И про «никогда».

Лось и никогда

Наши рассказы друг другу о детстве начинались со слов: «Когда я был маленький» и «Когда я была маленькая».