Начало бесконечности. Объяснения, которые меняют мир

Мы привыкли думать, что Земля к нам радушна, а Луна – холодное, гиблое место. Но именно таким нашим предкам казался Оксфордшир и такой, как это ни парадоксально, сегодня мне представляется рифтовая зона Восточной Африки в ее первозданном состоянии. Лишь для людей – и это уникальный случай – разница между гостеприимной средой и гиблым местом определяется тем, какие знания они создали. Как только в лунную колонию будет заложено достаточно знаний, ее жители могут посвятить свои силы и мысли созданию еще большего объема знаний, и вскоре колония перестанет быть колонией и превратится просто в дом. Никто не будет считать Луну периферией по сравнению с «естественной» средой обитания на Земле; не больше, чем мы сегодня видим фундаментальных различий между такими местами обитания, как Оксфордшир и долины Восточной Африки.

Само по себе использование знаний для проведения автоматизированных физических трансформаций – не уникальное умение людей. Это основной метод, с помощью которого выживают все организмы: ведь каждая клетка – химический завод. Разница между людьми и другими видами в том, какие именно знания они могут использовать (объяснительные, а не эмпирические правила) и как эти знания создаются (путем выдвижения гипотез и критики идей, а не за счет вариации и отбора генов). Именно эти два отличия объясняют, почему другие организмы могут функционировать только в определенном диапазоне дружелюбных для них сред, а люди трансформируют недружелюбные

среды, такие как земная биосфера, в системы обеспечения для себя. Но если любой другой организм – фабрика по превращению ресурсов определенного типа в другие такие организмы, то человеческие тела (включая мозг) – фабрики для преобразования всего и во все

, что позволяют законы природы. Они – «универсальные конструкторы».

Эта универсальность человеческой природы является частью более широкого явления, которое мы обсудим в главе 6. Такого ни у одного другого вида на Земле в настоящий момент нет. Но, поскольку это следствие способности создавать объяснения, мы обязательным образом разделяем эту особенность с любыми другими людьми, которые могут существовать во Вселенной. Возможности преобразования ресурсов, предоставляемые законами природы, универсальны, и все сущности с универсальными способностями пределы досягаемого обязательно будет одинаковыми.

Помимо людей, культурными знаниями обладают лишь несколько видов. Например, некоторые человекообразные обезьяны способны находить новые способы разбивать орехи и передавать эти знания своим сородичам. Как я покажу в главе 16, существование такого знания указывает возможный путь эволюции человекообразных обезьян в человека. Но к аргументам, приводимым в этой главе, это не имеет отношения, потому что ни один из таких организмов не способен создавать или использовать объяснительные знания. А значит, культурные знания таких организмов, по сути, носят тот же характер, что и генетические, и у них действительно маленькая и, по сути, ограниченная сфера применимости. Они являются не универсальными конструкторами, а лишь специализированными. Для них суждение Холдейна – Докинза верно: мир необычнее, чем доступно их пониманию.

В некоторых средах обитания во Вселенной наиболее эффективным путем к процветания для людей может быть изменение их собственных генов. Мы уже поступаем так сейчас в той среде, в которой живем, чтобы избавиться от болезней, которые в прошлом унесли множество жизней. Некоторые оспаривают этот вопрос, говоря (фактически), что генетически измененный человек – уже не человек. Это ошибка антропоморфического типа. Единственная уникально важная черта человека (будь то в масштабе Вселенной или по какому-нибудь рациональному человеческому критерию) – способность создавать новые объяснения, и это общая черта для всех людей. Если вам ампутируют ногу или руку после аварии, вы останетесь человеком; вы перестанете им быть, только если лишитесь мозга. В этом отношении изменение генов с целью сделать жизнь лучше и упростить дальнейшие попытки ее совершенствования, подобно тому как мы защищаем тело одеждой или вооружаем глаза телескопом.