Начало конца

Филипп хотел ответить, но тут они поравнялись с рейсовым автобусом, который пришёл с какой-то деревни или села, и почти прямо на них вышли Родя с Лёсом. Вид у них был плачевный и одновременно смешной. Одеты они были в какие-то грязные робы, и на ногах какие-то дырявые тапки, похожие на лапти. Лёс был в резиновых сапогах, но тоже дырявых, и даже на свежем воздухе сквозь эти дырки чувствовалось, как они воняют. Их лица соответствовали их виду, были такими же трагичными„хоть и не были побиты. Только на руках виднелись какие-то бордовые полосы, как будто они продирались сквозь траву резучку.

— Чё с вами? — удивлённо спросили в один голос Гера с Филиппом.

— Пи...де-ец, — покачал головой в ответ Родя. — Крестов убивать буду, на х...й, всех...

— Особенно тех, кто с Лучков, — добавил со злостью Лёс.

— Чё, поймали, что ли, на пятке? — догадался Филипп.

— Ну, — синхронно и угрюмо покачали головой Родя с Лёсом.

— А вы чё там сказали? Что с Уссурийска? — спросил их Цвет и, после кивка Лёса, поучительно произнёс со знанием дела: — В Лучках надо говорить, что с Хороля. Уссурийских они чё-то ни х...я не боятся, они ж в Хороль ездят всегда в военкомат да во всю остальную х...йню...

Ни Цвет, ни остальные погребные не знали Родю с Лёсом, которые прибились к Витале и автовокзалу совсем недавно. Но всё же проявили должное сочувствие к друзьям друзей. И когда Филипп с Герой остановили такси, чтобы отправить пострадавших пацанов домой привести себя в порядок, заплатили за него, поскольку ни у Филиппа, ни у Геры с Яфой денег не было. Ау самих Роди с Лёсом забрали на пятке не только деньги на обратную дорогу, но и поснимали с них даже всю ту плохую одежду и старые кроссовки, которые они надевали для поездки на пятку. Видимо, деревенским парням это всё показалось приличным.

— Только сёдня про это разговаривали, — протянул Гера, глядя вслед удаляющемуся такси.

— Ну, — подтвердил Филипп и спохватился. — Бля, чё-то я забыл спросить. А где его тёлка-то?

— Какая? Кристина эта, что ли? — спросил Гера.— А она чё, с ними была?

— Ну Родя сам говорил, что её с собой берёт на пятку, чтоб обратно ехать проще. Щас же сезон, менты шерстят, на постах и в автобусы заходят.

— Ну, значит, не брал по ходу, — пожал плечами Гера и повернулся к погребным, которых больше интересовало другое. — А пойдём ко мне домой. Бабка уже на работу свалила в ночь, там и посидим, как люди. И закуску можно приготовить. А оттуда уже и на ДОСА покатим.

— Точно, — радостно поддержал Серёга. — Там и самогонки купить можно, догнаться, если бухла не хватит. — Он посмотрел на Инну и с улыбкой сказал: — Пойдёмте, девчонки.

Инна вопросительно посмотрела на Лену. Видно было, что идти она не хочет, и надеется на подругу. Но та смотрела только на Яфу и, когда он сказал «пошли», все повернулись и пошли в сторону мелькомбината.

Парк Дома офицеров Советской армии постепенно приходил в запустение. Ещё совсем недавно здесь каждодневно звучали весёлые детские голоса, работали качели и карусели и даже было колесо обозрения. Не такое большое, конечно, как в другом парке на «зелёнке», но мамы с детьми сюда постоянно приходили гулять, а по выходным, и целыми семьями. По вечерам влюблённые сидели вдоль всех аллей по всем лавочкам, и милиция сюда даже не заходила.

Теперь сюда если и заходили по вечерам влюблённые пары, то только если парень имел какой-то вес сам или у него было здесь много друзей. Никакие аттракционы уже не работали, кроме «фокусников», которые за считанные минуты могли раздеть или изъять деньги у случайно зашедших сюда подростков или даже совершеннолетних, если они были робкого десятка и не могли быстро бегать. С недавним началом учебного года многие абитуриенты, приехавшие с соседних сёл или городов и не слышавшие ещё об этом, приходили сюда иногда даже целыми группами. И если всё заканчивалось для них хорошо, то они уходили не избитыми на теперь уже не освещаемых аллеях парка, а только без каких-либо ценных вещей или денег. Если, конечно, кто-то из приезжих не имел здесь, авторитетных друзей, которые могли бы за него заступиться.

На беду Виталы, общежитие шестнадцатой фазанки, откуда его недавно выгнали и с которой он пообещал взять под свою защиту два десятка приезжих за половину стипендии, было как раз возле парка. И едва пройдя через огромные колонны ворот парка, он услышал слева от себя, там где были закрытые на замки качели «лодочки», какие-то движения и голоса, которые не оставляли сомнения в том, что там кого-то раздевают. Пройдя было мимо, не обращая внимания, он вдруг услышал оттуда своё имя. Кто-то за теми кустами отчётливо произнёс его имя не так, как оно звучит обычно, а именно с буквой а. Ему интересно стало, кто это, отбирая у кого-то кроссовки или что там, кто-то имел в виду, говоря «снимай, на х...й быстрей», использует его имя.

— Пойдём-ка, подойдём, — сказал он Гусю с Кравцом и свернул в кусты.