Начало опричнины

Предположение о том, что Грозный не раз возвращался к работе над завещанием в первые годы опричнины, подтверждается рядом косвенных данных. Как мы отметили выше, при написании духовной царь не мог обойтись без подлинных документов государственного приказного архива. Между темдо наших дней дошла подробная архивная опись 70-х гг., которая позволяет проследить важнейшие случаи обращения Грозного к архивам в период между 1562 г. и 1575 г. Хранители архива тех лет не только составили подробную опись архивных документов, по и регулярно вносили в опись пометы о посылке различных дел к царю²¹². В 1562–1575 гг. Иван не часто работал в архиве и, как правило, требовал к себе только единичные документы. Лишь в одном исключительном случае он провел в архиве полторы недели и за это время просмотрел много десятков документов. Произошло это в первой половине августа 1566 года. В те дни Грозный затребовал к себе духовные грамоты почти всех московских великих князей²¹³

. 7 августа ему приносили лежавшие в архиве «грамоты докончальные и грамоты духовные и книги великих князей старых». В том же месяце (без указания числа) Иван затребовал к себе ящик с духовными грамотами Ивана Даниловича Калиты, Дмитрия Ивановича Донского, Василия Васильевича, княгини Е. Старицкой, а также «тетрадь-список з духовные великого князя Василия Васильевича», извлеченную из другого ящика²¹⁴. Одновременно царь проявил исключительный интерес к документации старинных «великих княжеств», а также удельных княжений. Он просмотрел «докончальные грамоты» великих рязанских князей (4 августа), «докончальные» Ивана III с тверскими князьями (7 августа), «грамоту Великого Новгорода посадников ноугороцких и купцов» (август), жалованные грамоты Сигизмунда III и Василия III Смоленску (8 августа), а также «докончальные грамоты» деда и отца с удельными князьями Андреем Углицким и Андреем Старицким (7-августа), «докончальную» отца с Юрием Дмитровским (13 августа), поручные грамоты на удельных князей Бельских, Воротынских, Мстиславских (6 и 7 августа), грамоту «Воротынских князей с Олександром королем» (8 августа), грамоты «Казимера короля Новосильским князем и Одоевским, как им королю служити и подати девяти» (14 августа) и т. д Можно полагать. что названные документы послужили источниками для детализации разделов завещания, посвященных великим и удельным княжествам. Царь Иван благословлял наследника «своим царством Рускнм» (шапкой Мономаха и Москвой), а также «своими великими княжествы», полученными от отца (Владимирским, Рязанским, Смоленским и т. д.), и крупнейшими уделами («а князи Одоевские, Оболенские, Воротынские… своими вотчинами сыну же моему Ивану к великому государству»)^215,216

. Каждому из великих княжеств и важнейшим из уделов посвящены специальные разделы царского завещания.

В текст включено подробное описание «прожиточной» вотчины княгини Ульяны, вдовы Юрия Васильевича Углицкого. Примечательно, что в августе царь брал из архива «книги черные, что дано княгине, во иноцех старице Александре княже Юрьеве Васильевича в наделок вотчины…»²¹⁷.

Помимо деловых грамот Иван брал из архива некоторые документы интимного характера, как то: дело о разводе отца с первой женой С. Сабуровой (7 августа), письма матери княгини Елены Глинской к отцу, а также собственные письма к царевичам (14 августа)²¹⁸

. Письма к царевичам заключали в себе немало наставлений и советов, часть которых, возможно, вошла в поучение «чадцам», включенное царем в духовное завещание.

Подбор документов, затребованных во дворец в первой половине августа 1566 г., свидетельствует, что в тот период царь Иван был занят, скорее всего, работой над духовной грамотой. Грозный вернулся к завещанию под влиянием кризиса, возникшего после выступления против опричнины участников созванного в Москве Земского собора. В июле опричники казнили трех вождей фронды и подвергли торговой казни несколько десятков дворян. Спустя две-три недели царь приступил к работе в архиве.

Завещание не было завершено в августе 1566 г. В тексте духовной можно обнаружить целый ряд слоев, которые никак не могли появиться на свет ранее весны-лета 1572 г. Именно к этому периоду ведут упомянутые в завещании имена митрополита Антония и четвертой жены Грозного Анны Колтовской. После свадьбы с Анной царь, естественно, должен был переделать завещание.

На первых страницах духовной Иван наказывал сыновьям не забывать родной матери Анастасии и «благодатных матерей», умерших цариц²¹⁹. Казалось бы, в том же разделе он должен был определить взаимоотношения сыновей с их новой махечой Анной. На самом деле распоряжение относительно Колтовской и ее семьи попало на самые последние страницы завещания, не к месту. Иван наказывал отвести новой жене и возможным детям от нее крупные уделы с центрами в Ростове, Угличе и Зубцове²²⁰.