Начало великих свершений

Мы вылетаем из коридора, и тут же звучат выстрелы из маузеров. Кто-то упал рядом со мной, кто-то зашелся хрипом… А-а-а! На! На! На! Веером от живота поливаю коридор потом прыжком вперед! Опа! Двое! Один лихорадочно запихивает в маузер новую обойму, а другой… другой, закусив губу и раздув ноздри, идет ко мне с шашкой наголо. Вот, б…! Я выпускаю последние патроны в человека с маузером… Взблеск клинка… Пытаюсь закрыть голову автоматом… Сзади грохочут выстрелы… Все…

…Он лежит передо мной, стиснув в мощной руке Златоустовский клинок. Георгиевский клинок. Я знаю, кто это, хотя он и лежит лицом вниз. Только у одного человека здесь могла быть эта шашка в золоченых ножнах. Котовский. Григорий Котовский, герой-партизан, капитан русской армии. Изменник и предатель, команданте Григорио. Секретарь третьего интернационала. Но как бы там ни было, он – русский. Я подбираю его шашку и иду вон из замка. Около своего танка я останавливаюсь. Сломать амосовский булат руками не выйдет и у Поддубного, но на нашей стороне техника.

Засовываю клинок в звездочку, затем стучу по броне:

– Заводи! Малый вперед!

Клинок ломается со звуком, напоминающим тонкий женский вскрик. Не в те руки отдали, Лавр Георгиевич, да не мне Вас судить…

Полковник Всеволод Соколов. Константинополь, 1941.

Англия растворяется вдали как мираж. Под крылом самолета Франция. Хотя я уже больше десяти лет в армии и самолеты знаю не понаслышке, но на боевом самолете лечу впервые. Впрочем, когда у тебя в кармане лежит предписание "немедленно явится" да за подписью самих Миллера и Шапошникова, то полетишь не то, что на бомбардировщике а и на снаряде артиллерийском, посрамляя незабвенного барона…

Буквально на днях убыл Макс, а теперь настала и моя очередь. Наш корпус, получивший гордое звание "Лондонский", расформирован за ненадобностью. Ну, не расформирован, а переведен в так называемое "кадрированное" состояние, то есть, лишен девяти десятых личного состава, почти всего тяжелого оружия, самолетов и кораблей и готовится к отправке в Россию. За поимку бывших правителей Британии нам дополнительно обломились благодарности от Самого. Честно говоря, первый раз вижу эту странную награду, хотя слышал о ней уже давно. Нам всем раздают плотные глянцевые листы с золотым обрезом, на которых в обрамлении знамен изображен чеканный профиль Верховного Главнокомандующего. Ниже идет текст благодарности, в котором красным выделено имя награжденного. Вначале у нас встал естественный вопрос: как обмывать подобные "награды"? Но, понятное дело, мы нашли способ. Не глупые… Лучше бы мы были дураками…

Утром нас с больными головами строят, зачитывают приказ, в течение суток мы, высунув языки, мечемся, передавая технику, после каждому предписание в запечатанном конверте и – аллюр три креста, к новым местам назначения! Мне достается совершенно безумное направление в Константинополь, в латную дружинную дивизию "Генерал Корнилов". Не знаю, что меня там ждет, но теперь, если не понравится, я всегда могу обратиться к своему задушевному другу, рейхсфюреру СС.

Вот с такими мыслями я лечу на бомбардировщике. В Англии еще идут бои, некоторые части англичан пока сопротивляются, но это жалкие попытки, не идущие ни в какое сравнение с тем, что сейчас творится в Турции и на дальнем юге. Турецкие аскеры отчаянно дерутся в районе Анкары, иногда даже переходя в наступление, а арабские и иудейские фанатики упорно обороняются в Палестине и Сирии. На дальнем юге, в джунглях Индокитая остатки японских частей вместе с австралийцами и особо упрямыми китайцами яростно сражаются с нашими наступающими войсками, которые кроме врагов вынуждены бороться еще и с отвратительным климатом тех жутких мест. Так что я не чувствую себя дезертиром, покидающим поле боя ради спокойной жизни в тылу…

Аэродром, на котором мы приземляемся, находится километрах в десяти от Константинополя, и до него мне предстоит добираться на автомобиле. Несмотря на новые ощущения и не слишком удобную позу, мы с Танкистом успеваем задремать в полете. Правда, нам еще повезло, что наш полет происходил на Ме-264, с его просторной кабиной, в которой отыскалось местечко и для нас. На каком-нибудь другом бомбардировщике нас вполне мог ожидать увлекательный перелет в бомбоотсеке. Так что мы еще хорошо устроились.

На прощание летуны поят нас кофе и концентрированным молоком соответственно, и мы, пожелав им удачи и вежливо мурлыкнув соответственно, отправляемся в путь. Нам навстречу движутся тяжело навьюченные верблюды. Водитель поясняет, что эти монгольские подарки здесь куда более распространены, чем автомобили. Снабжение горючим еще не на высоте, а этим кораблям пустыни все нипочем…