Начертание русской истории

Близ лавры, в деревне Деулине, заключено было перемирие на 14 с половиной лет. Смоленск и северские города на время перемирия оставлены были Польше, поляки соглашались вернуть всех русских пленных (в том числе государева отца, митрополита Филарета), но от прав на московский престол и царского титула королевич Владислав не отказался. Война возобновилась до истечения срока перемирия. Москва решила воспользоваться смертью короля Сигизмунда (1632) и начавшимся бескоролевьем в Польше. Сильная московская рать под начальством боярина Шеина осадила Смоленск[217]. Поход кончился катастрофой. Осада затянулась на многие месяцы; вновь избранный польский король Владислав пришел на помощь Смоленску. Московская рать была окружена; Шеин принужден был сдать полякам всю свою артиллерию и обоз и уйти назад в Москву (1634)[218]

. Владислав, однако, не рассчитывал на дальнейшие успехи и потому летом того же года согласился заключить «вечный мир» (на реке Поляновке, за Вязьмой). Владислав отказался от всяких притязаний на московский престол и признал царем Михаила Федоровича; со своей стороны Михаил отказывался от Смоленска и северских городов (Чернигов, Новгород-Северский)[219].

После неудачи на западе Москва оказалась лицом к лицу с возможностью крупного успеха на юге. В 1637 году донские казаки взяли город Азов, преграждавший их ладьям выход из Дона в море. В 1641 году турецкий султан послал внушительное войско, чтобы выбить казаков из Азова. Однако казаки отстояли Азов, защищаясь с отчаянным мужеством. Боясь, что в следующий раз им Азова не удержать, казаки послали своих уполномоченных в Москву просить, чтобы Михаил Федорович принял Азов под свою высокую руку. Для решения вопроса об Азове в Москве в 1642 году был созван земский собор, на котором выяснилось печальное состояние Московского государства, разоренного тяжелыми поборами и повинностями, а также плохой администрацией («разорены мы пуще турских и крымских бусурман московскою волокитою»). Царь не решился принять Азов и приказал казакам оставить его. Азов снова достался туркам.

Широко развернулась при Михаиле Федоровиче восточная политика русского государства. Органичность этой восточной политики на рубеже XVI–XVII веков сказалась, между прочим, в том, что недавно приобретенная восточная окраина не делала серьезных попыток к отпадению от Москвы во время Смуты[220]. Наоборот, русское владычество в Сибири даже ширилось и распространялось во время Смуты (город Туруханск основан в 1607 году). По утверждении порядка при Михаиле Федоровиче, русская колонизация в Сибири быстро пошла вперед и к 30-м годам XVII века достигла реки Лены (город Якутск поставлен в 1632 году). Власть Московского государства в Сибири была закреплена при Михаиле Федоровиче традиционным способом: внук сибирского царя Кучума, царевич Арслан, назначен был царем в Касимов (1614). Сибирь представляла для Москвы путь в Монголию и Китай. Монгольскими и китайскими сношениями заведовал в это время тобольский воевода (посольство Ивана Петлина и Андрея Мундова 1618–1620 годов). Оживленными были сношения Московского государства первой половины XVII века с Персией и Туркестаном. Первое посольство в Персию при Михаиле Федоровиче было отправлено еще в 1614 году. Астрахань была еще во власти Заруцкого. Московские послы (Михаил Тихонов и Алексей Бухаров) ехали из Самары через степь в Хивинское ханство и оттуда в Хорасан (в Ургенче послы были приняты ханом Араб-Мухаммедом). Ко времени прибытия московских послов в Персию Астрахань была уже взята московскими войсками. Шах Аббас согласился выдать Москве послов Заруцкого (Хохлова и его товарищей) с тем, что царь их помилует и примет на службу. Действительно, вскоре Хохлов появился в Туркестане уже в качестве московского посла. Хохлов был отправлен к бухарскому и хивинскому ханам в ответ на их посольства 1619 года. С персидским шахом Аббасом установились прочные дружественные отношения. Аббас оказал даже денежную помощь Московскому государству[221]

.

В 1624 году персидские послы поднесли драгоценный подарок патриарху Филарету – срачицу (сорочку, ризу) Христову, хранившуюся в одном из грузинских монастырей.

Как характерную черту для русской восточной дипломатии этого времени следует отметить желание стать на собственные ноги и освободиться от посредничества служилых мусульман и самих касимовских царей. Голштинский посол Олеарий, посетивший касимовского царевича в 1636 году, сообщал, что русские предлагали царевичу креститься (что действительно и имело место позже, при Алексее Михайловиче, и что означало вывод из строя касимовского царя, после крещения уже не способного играть прежней роли посредника между Русью и мусульманским Востоком). В конце царствования Михаила Федоровича у нас пробовали завести свои кадры востоковедов: в Астрахани стали обучать подьячих «татарскому, арапскому и фарсовскому[222]

языкам».

§ 91

Юго-западная русь в первой половине XVII в.