Над бездной

Котенок неожиданно проснулся, вытянув лапки, зевнул и вдруг направился по кровати прямо к лицу Ноа. Затем кошечка тщательно обнюхала его своим розовым носиком, но тот даже не пошевелился. Кошечку неожиданно привлек кончик простыни, торчавший из-за плеча Ноа, и она кинулась играть, дергая за него, но Ноа продолжал лежать неподвижно.

Пейдж неожиданно пришло в голову, что для человека, который привык проводить время в постели в одиночестве, у нее сейчас собралась довольно приличная компания. Успокоив себя тем, что это временное явление, она вдруг почувствовала странный толчок внизу живота. Стараясь не обращать на это внимания, тем более что он больше не повторился, она вынула из рук Сами почти пустую бутылочку, опустила девочку в манеж досыпать и скрылась в ванной.

Через несколько минут, приняв душ и расчесав волосы, она вышла оттуда. Ноа по-прежнему лежал неподвижно. Его влажные волосы приобрели более темный оттенок, что было особенно заметно на фоне белоснежной наволочки ее подушки. Его руки и ноги, вытянутые под одеялом, казалось, стали еще длиннее. Его тело не было хрупким и тонким, как у профессионального бегуна. Оно отличалось хорошо развитыми мышцами и грудной клеткой. Кроме того, его кожу покрывал ровный загар. Пейдж, несмотря на то, что считала, что он не имел никакого права залезать к ней в постель, любовалась его телом, которое выглядело еще более привлекательным на фоне белых простыней.

Сами сидела в своем загончике и с любопытством изучала небольшую игрушечную собачку, в то время как котенок старался изо всех сил вскарабкаться по сетке манежа, чтобы оказаться рядом с Сами и присоединиться к игре. Крохотное животное сначала потеряло равновесие и свалилось на пол, но уже со второй попытки кошечка перелезла через ограждение манежа и оказалось внутри. Сами взглянула на нее, издала тихий звук, который на ее языке, должно быть, означал приветствие, и протянула к котеночку ручки.

Ей здесь хорошо, это видно по ее состоянию и настроению, с гордостью подумала Пейдж. Но если за девочкой будет ухаживать кто-то другой, в скором времени Мара осталась бы довольна всем тем, что для нее сделала Пейдж. И нельзя сказать, что ей далось это с таким уж трудом. Сами оказалась удивительно легким ребенком. Она ела и спала. Иногда ей, как и всем другим детям, приходилось менять пеленки, но и в этом она была удивительно пунктуальной и старалась приурочить свои маленькие дела к тому времени, когда Пейдж выполняла свои утренние и вечерние физические упражнения. Амебная инфекция, которой страдала девочка, оставила ее в покое, и если с ней имелись еще проблемы, они носили чисто эмоциональный характер. Сами очень чутко откликалась на проявление к ней любви.

Завернувшись в огромное полотенце, Пейдж нагнулась над манежем. Она протянула руку и погладила Сами по головке.

– Это котеночек, – произнесла она, указывая на кошечку. – Китти. Попробуй произнести ее имя. Кит-ти. Посмотри, как она играет… О, она взяла твой мячик? Давай-ка отберем его у Китти. – Пейдж ухватилась за маленький пушистый шарик, сжала его и предложила Сами сделать хватательное движение пальчиками.

Сами взглянула на Пейдж.

– Возьми его в ручку. Вот так. – Она потерла круглой упругой игрушкой о ладошку Сами. Девочка посмотрела вниз, внимательно изучила мячик, а потом осторожно подставила под него ладошки. Затем она сжала ладошками мячик с боков. – Вот так, и правильно, – ободрила ее Пейдж, – молодчина.

Она выпрямилась и взглянула на Ноа, который по-прежнему проявлял полное равнодушие к окружающему. Пейдж оделась, высушила волосы феном, а потом извлекла Сами из манежа.

Тишина в доме говорила о том, что Джилл еще и не думала вставать. Что ж, ничего нового. Пейдж вообще не любила будить девушку до тех пор, пока у нее не возникала крайняя необходимость.

Прижимая к себе Сами, своего рода защиту от возможного искушения, она нагнулась над кроватью и тихо позвала:

– Ноа, просыпайтесь, пожалуйста, Ноа.

Тот ровно дышал, размеренно вдыхая и выдыхая воздух.

– Вы не можете спать здесь, – продолжала тихим голосом настаивать на своем Пейдж. – У меня в доме сейчас живут впечатлительные дети.

Но на Сами Ноа никакого впечатления не произвел. Она рассматривала его так, как рассматривала бы игрушечную собачку, с любопытством, хотя и не без интереса.

– Ноа? – сказала Пейдж несколько громче, а затем еще больше повысила голос: – Ноа!

Он вдохнул в себя воздух и перевернулся на другой бок.

Пейдж вздохнула, выпрямилась во весь рост и громко сказала:

– Хорошо. Вы пробудете здесь до того, как мы с Сами позавтракаем. Потом вам придется уйти.

Она плотно закрыла дверь спальни, оставив котенка в комнате, и сказала Сами:

– Пусть кошечка поиграет с ним немножко. Он скоро проснется.

Но он не проснулся. И двадцать минут спустя он спал так же крепко, как и раньше. На этот раз Пейдж пришлось потрясти его за плечо.

– Ноа? – Она снова потрясла его. – Ноа, ну проснитесь же наконец.

Он издал губами неопределенный звук.

– Ноа, я прошу вас.

Один его глаз приоткрылся. Похоже, он сразу не узнал ее.