Над Кубанью зори полыхают

Тарас встал между сыном и невесткой. Но разъярившаяся Нюра обрушилась и на него.

— Не ваше дело, батя, вмешиваться в нашу брань!

И тут в ссору вмешалась Клавдия. Она ядовито попрекнула:

— Ой, чтой‑то наша Нюрка совсем сбесилась. За контру болеть стала.

Нюрка, хлопнув дверью, бросилась в кладовку и до вечера не выходила оттуда.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

По станице разнёсся слушок, что ночью Аркашкина банда собирается ограбить лавку потребительского общества. Этому можно было поверить, потому что осенние ночи были длинными и тёмными, а бандиты голодными.

Было решено к ночи усилить чоновские караулы и дозоры.

Митрий, вычистив винтовку и переодевшись, ждал момента, чтобы незаметно выскользнуть из дома: уж больно надоело ему слушать уговоры отца бросить ЧОН и ощущать неприязнь жены.

Когда уже стало темнеть и Нюра с Клавдией понесли в сарай тяжёлую лохань с помоями для свиней, а отец пошёл задать корм лошадям, Митька вскинул винтовку на плечо, пробрался в огород. Оттуда всего удобнее было незаметно уйти из дому.

Но Нюра следила за мужем. Она догнала его в конце огорода, у перелаза.

— Слышь, Мить… — озабоченно проговорила она. — Не ходи через мост.

— Почему?

— Прирежут еще…

— Кто?

Нюрка пожала плечами.

«Так! — подумал Митрий. — Днем она ходила к своим, к Ковалевым. Не иначе как дядька Микола решил пырнуть по–родственному! А ведь через этого губошлёпа можно прямую дорожку до банды нащупать».

Митрий схватил Нюру за руку и потянул назад, к дому.

— Ты чего! — рванулась Нюра.

— Идем, идём!

В горнице Митрий коротко приказал:

— Одевайся!

— Што? — удивилась Нюра.

— Говорю, одевайся!

— Тю! Ты што, осатанел? Так я на ночь глядя и пойду куда‑то!

— Да я ж тебя не к волкам зову! К твоим родителям в гости пойдём, у них и переночуем.

— Лугом пойдём? — спросила Нюра.

— Нет, станицей…

Нюра задумалась.

— Ну чего медлишь? Мне некогда ждать.

Митрий снял с вешалки юбку, кофту, разыскал платок и вытащил из‑за двери высокие жёлтые ботинки. Вошла мать. Она удивлённо взглянула на сына и невестку.

— Идем к тестю в гости, мамаша! — весело сказал Митрий. — Давно он меня звал!

— О господи, — охнула мать. — И чевой‑то вы на ночь глядя, среди недели в гости собрались?

Нюра, подняв на скамеечку ногу, с досадой дёргала длинные шнурки.

— И кто такую моду удумал? Уж такие высокие голенища, такие высокие, до полуночи не зашнуруешь…

Митька молча опустился на одно колено перед Нюрой, отобрал у неё шнурки и начал сам зашнуровывать ботинки. Нюра покраснела: её поразило и тронуло внимание мужа.

— Вот новость! Што я, Митя, сама без рук, што ли?

Вошла Клава и зашипела:

— Подумаешь, барыня! Муж её обувает. Прямо представление, хоть билеты продавай!

Нюрка сразу повеселела. Не отвечая золовке, она кокетливо попросила:

— Ты гляди, ухажёр, шнурки не оборви! Ишь, как туго затягиваешь.

Митька поднял голову, и за долгое время впервые они улыбнулись друг другу.

Нюра вскинула на плечо винтовку мужа.

— Как? Гожусь я, Митя, в чоновцы? — спросила она.

— Годишься! —ответил Митя, любуясь женой.

Старый Тарас долго смотрел им вслед.

— Ну вот, был один ЧОН, а теперь стало два! — сказал он жене. А потом решил: — Пошли вместе, слава богу! Нехай вдвоём бандитов ловють. А то сами не знают, чего бесятся, а нам кусок в горло не лезет. — И, помолчав, добавил: — Чую я, што Митьке нашему сейчас в первую голову надо бояться свата Миколки. Кажется мне, што Нюрка наша штой‑то знает… Ох, эти мне Ковалевы! Раньше по станице первыми людьми слыли, а теперь бояться их приходится.

Алена возразила мужу:

— Всех под одну гребёнку стричь нельзя: сват Микола один человек, а сват Костюха — другой. Карахтеры у них разные.

Поздний приход зятя с дочерью обрадовал и удивил родителей Нюрки. Костюха понимающе поглядел на дочь: днём он по секрету высказал ей свои догадки об участии брата Миколки в банде и сделал намёк на то, что бандиты могут Митьку жизни лишить.

Увидев на плече дочери винтовку, он сказал:

— Да вы с ружьём! Значит, защита и у нас дома будет, а то, окромя топора да вил, другой оружии нетути.

Митька усмехнулся:

— А у соседа, папаша, по–свойски разве нельзя занять обрезик?

Нюра поставила винтовку у дверей и стала развязывать шаль.

Тесть смутился.

— Да черт их знает, может, у кого и есть… И, желая переменить разговор, спросил у зятя: — Говорят! нынче из леса банду ждут?

А я думаю, папаша, банде в лесу делать нечего. Бандиты все по хатам живут. Вот как им свистнут, так каждый с печи да под стреху за обрезом.

Хлопотавшая у самовара тёща переглянулась с мужем. Тот по привычке поскрёб грудь под рубахой, произнёс:

— Может, и так, может, и не так. Чужая душа — потёмки.

Митька взял винтовку, приоткрыл дверь.

— Уходишь? — забеспокоилась Нюра.

— Не–е! Я к дяде Миколке мириться пойду.

Костюшка, присевший до того на лавку, сорвался с места и торопливо стал надевать полушубок.

Ты, Митя, подожди! Мы с тобой вместе пойдём. Его, Миколки, может, и дома нетути, а собаку они на ночь спускают. Он у них такой волкодав…

— Как нету? Куда он в такую непогодь пойдёт. Вон и дождь накрапывает, и темь, хоть глаза выколи.

Костюха почесал затылок: