Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве

1 августа штаб 3-го шак получил приказ: «Тремя группами Ил-2 под прикрытием трех групп истребителей от 4 гиад прекратить автоперевозки по дороге Орел, Карачев, Хотынец. Напряжение этих групп — четыре вылета на группу в течение дня…. Ответственность за срыв автоперевозок противника возложить на Горлаченко»[258]

. Однако потрепанные в боях полки 3-го шак уже не представляли той силы, что в начале наступления, сумев выполнить за весь день 1 августа всего 75 самолето-вылетов. При этом пилоты доложили об уничтожении 9 танков, 30 автомашин, 3 цистерн с горючим. На участке дороги Орел — Нарышкино действовали экипажи соседней 225-й шад, которые в период с 1 по 6 августа доложили об уничтожении 63 танков и более 400 автомобилей противника.

Командование 6-го воздушного флота также выделило значительные силы своей истребительной авиации для прикрытия отходящих войск. Уже 1 августа в первый же день отхода на линию «Хаген» истребителями JG51 было сбито 6 Ил-2 из состава 3-го шак. Впрочем, советские истребители смогли сказать свое веское слово. Отличился Герой Советского Союза К. А. Кирьянов из 66-го гв. иап, сбивший на глазах сопровождаемых им штурмовиков два FW-190. Документы 3-го шак свидетельствуют: «Экипажи наблюдали, как капитан Кирьянов из группы прикрытия врезался в группу из 8 ФВ-190 и сбил двух ФВ-190 в районе Краснокаменка, а остальных обратил в бегство»[259]

. Однако не обошлось без потерь и с нашей стороны — в этом бою оторвался от группы и не вернулся на свой аэродром уже упоминавшийся нами лейтенант Д. Г. Трушкин. По всей видимости, пилот стал жертвой немецких истребителей I/JG51, заявивших об уничтожении 1 августа 11 Ил-2 при потере 3 FW-190. Не суждено было дожить до победы и капитану К. А. Кирьянову — он погиб в воздушном бою менее чем через месяц — 27 августа.

Общие потери 15-й воздушной армии в период с 1 по 4 августа оставались высокими. Согласно оперсводкам армии, на свои аэродромы за эти четыре дня не вернулось 123 самолета, включая 66 штурмовиков, 50 истребителей и 7 У-2. Рост потерь во многом определялся значительным увеличением объединения генерала Н. Ф. Науменко после передачи в его состав двух корпусов и штурмовой дивизии 1-й воздушной армии.

Тяжелые потери 2 августа понес продолжавший действовать по дорогам в районе Орла 3-й шак. На свои аэродромы не вернулось 12 Ил-2 из 15 потерянных 15-й воздушной армией в этот день. Восемь штурмовиков недосчитался 948-й шап. В последующие три дня документы 3-го шак отмечают потерю еще 13 экипажей. Для того чтобы поддержать боевой состав корпуса на должном уровне, в состав его 307-й шад 6 августа были переданы 29 Ил-2 569-го шап.

На борьбу с перевозками противника были ориентированы и экипажи 113-й бад, которые тем не менее большинство своих боевых заданий выполняли ночью. Из состава дивизии более двух десятков экипажей имели солидный опыт ночных полетов, что позволило, например, в ночь на 4 августа силами 22 Ил-4 бомбить железнодорожные станции Карачев и Брянск-2. При этом, по данным экипажей, в районе Пеньково и Хотынец было потеряно 2 Ил-4.

Одной из проблем, с которой пришлось столкнуться авиаторам 15-й воздушной армии в этот период, стал дефицит боеприпасов. Так, в частях штурмовой авиации к концу июля — началу августа стал ощущаться недостаток противотанковых ПТАБ. Штаб переданной 31 июля из 1-й в 15-ю воздушную армию 224-й шад отмечал: «Доставка в части ПТАБ-2,5–1,5 не удовлетворяла потребности частей. В то время как полки имели одну из основных задач — уничтожать танки и бронемашины противника, приходилось снаряжать самолеты фугасными и осколочными бомбами»

[260].

Похожее положение сложилось в частях фронтовой легкобомбардировочной авиации, где при изобилии фугасных ФАБ-100 стало явно не хватать осколочных бомб меньших калибров. Распоряжением командующего 15-й воздушной армии расходовать ФАБ-100 ночью было запрещено. Но другие боеприпасы в полках попросту отсутствовали, поэтому пилоты были вынуждены летать на боевые задания с подвешенными «сотками». Кроме того, стала сказываться нехватка ФОТАБ и САБ, что часто срывало задания по разведке и, по образному выражению, приводило к «бомбежке на ощупь».