Над самой клеткой льва

И нисколечко не кривил душой. Поверил еще в Равене, когда они сидели в кольце облавы и Сварог для скоротания времени вел долгие разговоры о всевозможных ученых материях с мэтром Анрахом. Анрах говорил, что существование дриад признавали весьма серьезные книжники, не склонные к выдумкам и не верившие авторам всевозможных баек. Один из них — и Анрах дал ему с собой почитать очередную книгу — сам встречался с дриадой в Брамилонских лесах, чуть ли не три тысячи лет назад. К сожалению, в отличие от многих других трудов, этот был написан невероятно сухим, можно даже сказать, суконным языком, словно отчет о некоем научном эксперименте из разряда длинных и скучных. Но все равно, было интересно.

Анрах говорил потом: когда-то дриад обитало в лесах не так уж и мало — но понемногу, утверждали серьезные люди, становилось все меньше и меньше. Некоторые современные книжники полагают, что они исчезли совсем. Что с ними произошло, так никому и неизвестно, кто-то считал, что они постепенно перестали быть, кто-то писал, что они ушли в какой-то другой мир, но доказательств у него не было. Были — и не стало их. Как случилось и с наядами, исчезнувшими гораздо раньше: Девами Ручьев, Девами Родников, Девами Озер. По этому поводу Анрах отпустил длинную тираду словечек из своего конногвардейского прошлого: всевозможная поганая нечисть процветает как ни в чем не бывало, а создания, никогда никому не причинявшие зла, исчезли из нашего мира…

— Вот оно как, — сказал Сварог. — Значит, правду писали старинные книжники, что дриады, да и наяды, могли становиться обычными девушками и выходить замуж за своих возлюбленных?

— Чистую правду, — сказала Канилла. — И те, и другие… но это было бесповоротно, вернуться в прежнее состояние они уже никогда не могли и прежних способностей сохраняли малую часть, но сохраняли. — Продолжала задумчиво: — А это ведь был большой риск: вдруг разлюбит и бросит? А в прежнее состояние вернуться нельзя. Я бы, наверное, не смогла… а впрочем, я ведь никогда не любила еще по-настоящему…

Вот теперь кое-какие наблюдения Сварога получали полное объяснение. С бабушкой Каниллы он знаком, дважды был у нее в гостях — жизнерадостная, ничуть не казавшаяся дряхлой старушка очень интересовалась Хелльстадом — и, как он теперь понимал, обиняками расспрашивала, не обитают ли там дриады или наяды. Но не в том дело. Манор вдовствующей маркизы в некотором смысле уникален. Практически при всех есть парки, порой обширные. Но только замок маркизы окружал самый настоящий дремучий лес чуть ли не в десять югеров — значит, она хотела жить именно так, даже став человеком…

И с матерью Каниллы он был знаком. У нее-то парк был самым обыкновенным, стандартным, можно сказать. Тут другое. Всякий раз, общаясь с бабушкой, с матерью, да и с самой Каниллой, Сварог испытывал странное чувство: словно бы чуял в них некую инакость, некое неуловимое отличие от обычного человека — хотя так никогда и не мог понять, в чем это заключается. Хотя знал твердо: это есть.

Вот в чем разгадка, оказывается…

— Что ты со мной сделала? — спросил он.

Канилла фыркнула ему в ухо:

— Если бы я сама точно знала, как это называется… Дриады умели забирать душевную тоску, загнать ее глубоко, чтоб она перестала постоянно

грызть. Именно таким способом, и только им. Потомки дриады понемногу теряют те способности, что у нее еще оставались, — так и с матерью случилось, и со мной. Но чтобы утратить их окончательно, двух поколений мало. Кое-что у меня осталось, в том числе и это. Бабушка вас видела в Келл Инире четыре дня назад. Поняла, что с вами творится. Вызвала меня и велела вас полечить. — Она торопливо добавила: — Но я бы это сделала и без ее наставлений, ради вас, командир, я бы и не то сделала… — она тихонечко рассмеялась. — А знаете… Может, вам и не стоит терзаться угрызениями совести… касаемо Яны. Вполне может быть, она, узнав, и не рассердилась бы, она ведь умница и поняла бы суть

происшедшего… и того, что еще произойдет до утра, я надеюсь, потому что до утра еще далеко, а это у нас первый и последний раз…

— Может, и Танец Дриад — не выдумка книжников?

— Нисколечко. Сейчас докажу.

Канилла выскользнула из-под одеяла, встала в полосе лунного света, падавшего из широкого окна (сколько лет прошло, а Сварог никак не мог отделаться от привычки именовать этот свет «лунным»). Медленно, плавно подняла руки над головой и стала танцевать. Видно было, что отсутствие музыки ей нисколечко не мешает, — ну да, книжники писали, что дриады и наяды обходились без всяких музыкантов, это феи любили устраивать свои пляски непременно под оркестр (конечно, из своих музыкантов, хотя порой и заманивали на ночной дороге какого-нибудь странствующего менестреля).