НАДЕЖДА ДУРАКА

— Я сказал, что ты хорошо поработал. Ты дожил до конца дня живым, и это все, что имеет значение.

— Только по чистой случайности. — Матеон не собирался ставить себе что-либо в заслугу, особенно после того, что он только что сделал.

Но Тринон похлопал его по плечу:

— Дай мне в любой день счастливчика, рядом с которым я мог бы сражаться.

Матеон был ошеломлен, чувствуя себя более виноватым, чем когда-либо.

Тринон рассмеялся.

— Послушай, мне жаль, что мы над тобой издевались. Здесь, в стране джиззи, новобранцы ни хрена не стоят. Но ты больше не желудь. — Он фыркнул. — Кроме того, я проиграл пари на то, когда ты умрешь, и мне будет хреново, если кто-нибудь другой сорвет банк сейчас. Держись меня, и ты останешься в живых еще дольше.

— Я… Я не знаю, что сказать.

Прежде чем Тринон смог сказать что-либо еще, настоящий рой Дайджаку пролетел через ворота, размахивая ниганнтанскими копьями, заполнив небеса. Их было по меньшей мере сотня, может быть, больше. Они опускались, кружились и парили над лагерем, их пронзительные крики были слышны даже сквозь визг врат.

Затем появились войска, заполнив лагерь и дорогу во всех направлениях. Пехота, и их было много — но не такие, как он. На них были красные доспехи и маски демонов. Матеон пошатнулся от этого зрелища. Он видел эту униформу раньше только однажды, на другом берегу Красного Озера — они стояли рядом с самим императором.

— Яйца Кейджа, — сказал Тринон, подходя к нему сзади и перекрикивая шум. — Никто, блядь, не ожидал, что их бросят на эту гребаную работу.

— Это же не те, за кого я их принимаю, правда? Этого не может быть.

— Те, те, точняк. Это Первый гребаный Легион. Лучшие бойцы, которых может предложить Империя, и они здесь, с нами.

— Но почему?

Дуб рассмеялся:

— Кого это ебет? Это хорошие новости. С таким количеством вовлеченных, от нас не ожидают, что мы будем пачкать руки.

Матеон наблюдал, как Первый продолжает маршировать в лагерь. Каждый легионер выглядел так же безупречно, как и следующий. Ни на ком не было потертой или поврежденной брони, и ни на ком не было следов убийств. То, что произвело на него такое сильное впечатление в дубах его стика, ничего не значило для этих людей. Они были чисты сердцем и сильны в вере.

Затем через врата шагнули монстры. У Матеона перехватило дыхание. Существа возвышались над ними всеми — они были, по меньшей мере, в два раза выше самого высокого человека и в два раза шире. Синяя кожа, отмеченная племенными татуировками, покрывала бугрящиеся мышцы, едва покрытые шкурами животных. И, дорогой Кейдж, их лица! Они не носили масок, потому что в этих существах не осталось ничего человеческого. Из их нижних челюстей торчали клыки, а изо лбов — изогнутые рога.

Один за другим они неуклюже проходили через ворота. Дюжина таких была готова уничтожить мир.

— Коджины, — сказал Тринон. — Кровожадные твари. Император раньше не использовал их в Джии. — Он присвистнул. — Кто-то в Киесуне, должно быть, хорошенько его наебал, раз он отправил сюда этих ублюдков.

Коджины собрались в сторонке, и даже солдаты Первого обходили их стороной. Матеон не мог их винить. Он поступил бы так же.

Врата закрылись, и в лагере внезапно воцарилась тишина. Матеон переводил взгляд с Дайджаку на Коджинов, затем на солдат Первого. Это было все, о чем он когда-либо мечтал, и все же он чувствовал себя обманщиком. Его вера подверглась испытанию, и он потерпел неудачу. Он не имел права стоять рядом с лучшими воинами, которых могла предложить Империя.

Матеон ждал вместе с другими, кто выступил маршем из Анджона, двадцатью четырьмя солдатами в белой форме, пережившими это путешествие. Никто не проронил ни слова — либо слишком устал, либо слишком взвинчен, чувствуя себя не в своей тарелке в этой новой, усиленной армии.

В конце концов, к ним направился рыжий солдат с нашивками полемарха на доспехах. При его приближении все выпрямились, расправив плечи.

— Здравствуйте, дамы, — прорычал он голосом, которому следовало повиноваться. — Я ваш новый полемарх на обозримое время. Я не буду утомлять вас обычными подробностями, потому что вы все их знаете. Просто делайте то, что я говорю и когда я это говорю, и мы поладим. Есть вопросы?

Даже Матеон знал, что лучше промолчать.

Пол хмыкнул:

— Хорошо. Теперь мы собираемся хорошенько пнуть язычников, показать им, кто их гребаные лорды и повелители. Сидите смирно и не путайтесь ни у кого под ногами, пока я не скажу.

— Да, Пол, — ответили они как один.

— Увидимся. — Пол повернулся и зашагал прочь.

— Приятно видеть, что в этой гребаной армии кое-что не меняется, — сказал Тринон. — Кто-нибудь из вас, ребята, приступайте к готовке. Мы могли бы поесть, если у нас, блядь, больше нет никаких дел.

— Скажи Киске, чтобы он это сделал, — сказал один из дубов.

Тринон ткнул в него пальцем:

— Не называй его так. Его зовут Матеон. Усек? Он расплатился с долгами.

Мужчина отступил, подняв обе руки:

— Конечно, Тринон. Без обид.

— Хорошо. — Тринон хлопнул в ладоши. — А теперь давайте пожрем.

Полчаса спустя Дайджаку поднялись в небо. Они полетели в сторону Киесуна.

— Началось, — сказал Тринон.