НАДЕЖДА ДУРАКА

Группа охранников наблюдала за ними, пока они шли. На них были стальные нагрудники и открытые шлемы. Только у нескольких были копья, но у всех на бедрах висели абордажные сабли в ножнах. У них были короткие лезвия, но они идеально подходили для таких многолюдных мест, как тюрьма.

— Они никогда не ходят по лагерю в одиночку. Они держатся группами по три и более человек, что еще больше затрудняет кому-либо нападение на них, — сказала Майза. — Я слышала рассказы о том, что их можно купить — очевидно, они приносили бы людям дополнительную еду, если бы у кого-то были деньги, чтобы заплатить за нее — но сейчас? — Она пожала плечами. — Ни у кого не осталось денег, если только они не продают себя сами.

— Как распределяется еда?

— На данный момент все едят один раз в день. Любой, кого поймают за попыткой раздобыть больше еды, наказывается другими заключенными. Все решается само собой. Конечно, если рационы будут сокращены еще больше, все может быть не так дружелюбно.

Они повернули вдоль стены и направились обратно к столовой и главному зданию.

Майза указала на ворота, через которые Тиннстра прошла днем ранее.

— Ворота из прочной стали и всегда охраняются, коридор ведет прямо мимо главных казарм к другим стальным воротам. — Они остановились под сенью дерева, и Майза передала Тиннстре бурдюк с водой, чтобы та напилась. — И ты видела, что находится по ту сторону стен.

Тиннстра кивнула:

— Ничего.

— Мейгорцы уничтожили все до голого камня, и только Богам известно, как далеко. Даже если тебе удастся взобраться на стены или пройти через ворота, затем предстоит преодолеть мили пустоты, прежде чем ты доберешься до лесов. В такую жару это нелегкая задача. К тому же ты будешь легкой добычей для лучников на стенах.

— А как насчет лошадей? Карета?

— Здесь лошадей не держат. В них нет необходимости. Никто не уходит. Они привозят еду, воду и любых новых людей раз в день на рассвете, и фургоны возвращаются в город час спустя.

Тиннстра сделала еще один глоток воды, затем передала бурдюк с водой обратно Майзе:

— Как насчет помощи извне? Есть ли кто-нибудь, кто сможет нам помочь?

— Аасгод был нашей последней надеждой. Не осталось никого, кому есть до нас дело. Или, в любом случае, у них нет возможности что-то сделать.

Тиннстра посмотрела на высокие стены, понаблюдала за патрулированием стражи и еще раз проверила стальные ворота:

— Тогда все зависит от нас. Мы должны найти способ.

Они направились обратно к забору, отделяющему взрослых от их детей.

— Это самый большой сдерживающий фактор, — сказала Майза. — Охранники ясно дали понять, что любое действие против них приведет к наказанию детей.

— Поэтому сначала мы должны обезопасить детей. Убрать эту угрозу. — Тиннстра снова посмотрела на забор. Он был не таким высоким. Если они будут действовать быстро, небольшая группа сможет перебраться через забор до того, как охранники что-нибудь предпримут. — Вчера ты сказала, что у вас здесь есть Шулка.

— Да. Нас здесь сорок восемь человек.

— Они способны сражаться?

— Пока что. Они охраняли посольство вместе со мной. Я могу поручиться за них всех.

Тиннстра снова осмотрела караульное помещение. Внутри есть оружие. Им просто нужно до него добраться…

Мысли вихрем проносились в голове Тиннстры. Обрывки образов, части плана. Всегда есть выход. Отец много раз говорил ей об этом. Единственный способ проиграть — сдаться. Решение проблемы или победа в битве всегда сводились к одному и тому же: сосредоточься на том, что было перед тобой. Сначала разберись с этим. Об остальном побеспокойся позже.

— А что насчет Анамы?

— Что именно насчет ее?

— Куда ведут эти ее врата?

— Не знаю. Лучше пусть так и остается, на случай, если Черепа начнут задавать нам вопросы.

Тиннстра покачала головой:

— После того, что здесь произошло, я никуда не пойду, не узнав...

— Майза! — Мальчик лет десяти бежал к ним по другую сторону забора с выражением мрачной решимости на лице. К тому времени, как он добрался до забора, он задыхался. — М... Майза. Я ее нашел.

23

Дрен

Киесун

Дрен не мог уснуть. Так было всегда, после работы. По какой-то причине он никогда не мог расслабиться, не мог отключить свои мысли. На самом деле глупо, но он думал, что в этот раз все будет по-другому. Он выполнил хорошую работу, работу солдата, и убил только Черепов, никого из своих людей, никого невинного. Но он все равно мог это чувствовать. Взрывы. Крики. Его руки тряслись, и он не мог их унять, как ни старался. Он видел кровь, части тел. Так отчетливо, что ему не хотелось закрывать глаза. Он сжимал их снова и снова, но не мог избавиться от видений кровавой бойни.

Не помогало и то, что он подхватил простуду. Неудивительно, после событий последних нескольких дней. Но это было последнее, в чем он сейчас нуждался. Последнее, черт ее подери.