Надежда Феникса

Поцеловал, и по коже смешно поскакали ало–оранжевые искорки. Не обжигающие, скорее, щекочущие, а вот что по–настоящему обожгло — так это его губы. Горячие, сильные, уверенные. Такие же, как он сам.

— До встречи на балу, Надежда, — он склонил голову и вышел, а Надежда, которая слегка прилипла к стулу под плавящим взглядом Феникса, начала медленно подниматься, чтобы последовать его примеру.

— Куда же вы так торопитесь, Надежда?

Драконово пламя что, передается воздушно–капельным путем? Потому что от голоса Феникса раскалился воздух, а от его издевательски–снисходительного «Надежда», явно залетевшего камушком в огород нашего общения с Миранхардом, заискрило внутри.

— На бал, — сообщила я, все–таки поднимаясь. — Это в нашем примитивном мире на вечеринку можно собраться в два счета. Джинсы надела, футболку, волосы плойкой выпрямила и пошла. А у вас тут такие церемонии для особ голубых кровей, что мне потребуется много времени. Очень, очень много времени, а время, как говорится, уже позднее. Так что…

Феникс договорить не позволил: приблизился ко мне вплотную, и я очень, очень сильно пожалела о том, что не успела убежать вслед за драконом. Сказал бы мне кто, что эти огненно–крылатые такие быстрые, я бы вперед него поднялась. Ну а что? Примитивным женщинам можно нарушать этикет, нам простительно.

Что непростительно, так это вот так стоять, вплотную рядом с этим… Фениксом, чувствуя его взгляд на своих губах. Его дыхание на своей коже, обжигающее чуть ли не сильнее, чем поцелуй дракона. Практически слышать биение его сердца, отражающее мое.

— Я запрещаю вам покидать это место, Надежда.

Что?!

Спасибо, ваше императорское величество! Вот прямо большое примитивно–человеческое спасибо! Потому что все вышеперечисленное мигом утратило надо мной власть, а еще захотелось как следует пнуть этого крайне самоуверенного пернатого в… сторону работы с психологом. Пусть узнает значение слова «абьюз», а заодно просветится на тему личных границ.

— Запрещаете? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Я — глава рода алых сирин, поэтому запретить мне вы ничего не можете.

— Как ваш император — вполне.

— Вы мне не император, потому что согласно всем источникам, — я подняла палец вверх, — алые сирин во всей этой суете не участвовали, на ваш трон не претендовали и вообще жили обособленно, как Швейцария.

— Как кто? — переспросил император.

— Изучите примитивный мир на досуге, — мило улыбнулась я. — И еще, по поводу нашего соглашения. В ходе нашей сегодняшней беседы вскрылись некоторые дополнительные обстоятельства, о которых вы сразу не пожелали мне сообщить. По какой–то причине.

— Потому что счел их незначительными, — на скулах Феникса заиграли желваки.

— Юридически — это утаивание информации от стороны–партнера, — заметила я. — Поэтому я считаю, что с моей стороны будет правильно пересмотреть наше дело, то есть условия нашего взаимовыгодного сотрудничества. Когда я приму решение, я вам о нем сообщу. А пока — отправляюсь готовиться к балу. Чего и вам желаю: вам явно стоило бы отдохнуть. Вон уже темные круги под глазами нарисовались.

С этими словами я развернулась и вышла, оставив его императорское величество с новыми обстоятельствами, с которыми ему явно еще только предстояло справиться. И, признаюсь честно, уже давно я не чувствовала себя так хорошо!

Глава 12. Необучаемый император и драконья мать. Часть 1

Если хорошенько подумать, в этом мире со мной только и делали что собирали на бал (прием, встречу с императором, ночь с императором — нужное подчеркнуть), разбирали с бала (приема, встречи с императором, ночи с императором), изредка рассказывали про алых сирин (не всю правду) и еще целый один раз отвели в библиотеку. За всей этой суетой и «домашним арестом» я почти не общалась с семьей, и сейчас по этому поводу мне было невыносимо стыдно.

Поэтому, когда я заглянула в комнату к бабуле, мне было очень неловко. Очень–очень неловко, хотя я в очередной раз выпала в нерастворимый осадок от того, как моя бабушка помолодела. На этот раз, кажется, еще больше. В нашем мире сказали бы, что она сделала подтяжку, контурную пластику и фотошоп одновременно, но я‑то понимала, что это здесь ни при чем! Передо мной сейчас была женщина от силы сорока лет, такая счастливая и жизнерадостная, что я забыла про все стыды разом — начиная от своего и заканчивая финским.

А вот Люба, похоже, ничего не забыла, потому что демонстративно поднялась из кресла.

— Пойду прогуляюсь.

— Любовь! — строго окликнула ее бабуля.

— Может, хватит дуться? — поинтересовалась я. — Меня, между прочим, пару дней не было.

— Пара дней от этого только выиграли, — заявила моя злопамятная сестра, после чего решительно направилась на выход, на ходу прокомментировав: — Я к Вере!