Надежда на счастье

У Конора перехватило дыхание. Ему показалось, что в комнате стало невыносимо жарко, и захотелось выйти на свежий воздух.

– Уже поздно, – пробормотал он с усилием. – Думаю, вам всем пора спать.

Резко развернувшись, Конор вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как в груди у него что-то болезненно сжимается. «Ты не заслуживаешь такого доверия, не заслуживаешь, – говорил он себе. – Ты никогда не сможешь его оправдать»

Глава 20

ЗАСАДА

Лургангрин, Ирландия,

1867 год

Конор пробрался сквозь густой подлесок у железнодорожных путей и подошел к Адаму Макману.

– Доннелли с повозкой готов, – сказал он почти шепотом.

– Отлично, – ответил Адам! – Но где же этот проклятый поезд? Похоже, опаздывает. А здесь ужасный холод…

Конор кивнул и зябко поежился. Затем посмотрел на небо и улыбнулся, радуясь безлунной январской ночи. Понадобится часа два, чтобы выгрузить ружья из тайника в вагоне, перегрузить их в повозку и отвезти на ферму Дули – а может, и дальше, если что-нибудь пойдет не так. Господи, если состав вскоре не подойдет, им придется везти ружья через Кантри-Лоут при свете дня.

Это была уже десятая выгрузка, десятая встреча в полночь. Все было заранее тщательно спланировано, и за два года у них ни разу не возникало серьезных затруднений, так что вполне можно было надеяться, что и на сей раз все пройдет гладко.

Девять сотен американских винтовок – Господи, благослови щедрость их сторонников за океаном – были надежно спрятаны в тайниках по всей Ирландии, но только Конор, Шон и Адам знали, где именно хранится оружие.

Конор знал, что совет готовит нечто грандиозное, возможно, даже восстание. Но он также знал, что с тысячей винтовок войну не начнешь, и опасался, что совет может слишком уж поторопиться. Были созданы тайные лагеря, где ирландские фермеры учились пользоваться оружием, которого прежде в глаза не видели. Но одно дело – сбивать жестянки с каменной ограды, и совсем другое – смотреть в дуло британской армейской винтовки.

Недавно он пытался объяснить Шону, что не надо торопиться с восстанием. Но всего две недели назад в Белфасте арестовали девятерых их сторонников, и теперь весь Ольстер бурлил. Возможно, совет хотел воспользоваться этим взрывом патриотизма, потому и торопился.

Наконец Конор заметил вдалеке огонек. Он подтолкнул локтем Адама, и оба подошли поближе к полотну железной дороги. Все еще скрываясь за густым подлеском, они ждали, когда товарный поезд с грохотом подкатит к станции. Как только состав замедлил ход, они подбежали к нему, и Конор вытащил из кармана гаечный ключ. Проскользнув между колесами, он начал откручивать болты, крепившие фальшивое дно, а Адам подошел к паровозу, чтобы перекинуться словечком с машинистом.

– Конор, Luiochan!

Повернув голову, Конор увидел совсем рядом две пары армейских башмаков.

– Luiochan! Конор, беги! – снова закричал Адам, и на этот раз в крике слышалась боль. – О Господи!

Конор попытался проскользнуть на другую сторону вагона, но холодная сталь пистолета прижалась к его затылку и словно пригвоздила к месту.

– Не шевелись, Пэдди,[16] – приказал тихий голос. – Не шевелись, если не хочешь, чтобы твои мозги разлетелись по рельсам.

Конор крепко сжал зубы. Увы, на сей раз удача отвернулась от них.

Глава 21

Всю неделю, с рассвета до заката, Конор собирал персики. Он был рад долгим часам работы, так как находился в это время далеко от Оливии и не мог прикасаться к ней. А к вечеру слишком уставал, чтобы предаваться мыслям о ней. Сразу после ужина он ложился спать и тотчас же засыпал. И его не мучили кошмары, даже Оливия ему не снилась всю эту неделю. А о предстоящем отъезде он старался не думать, просто жил день за днем, вот и все.

Когда все персики были собраны и уложены в бочки с древесными опилками, Конор погрузил их в два фургона, которые Оливия пригнала из города. Ему пришлось нагрузить фургоны до самого верха, чтобы все бочки поместились, а затем крепко привязать их веревками. На следующее утро, с восходом солнца, Оливия отвезла девочек на ферму Джонсонов, где они должны были провести два дня. Вернувшись, она вошла в дом, взяла небольшой саквояж, и они с Конором отправились в Монро, причем каждый правил своим фургоном.

Конору такое положение дел нравилось – он предпочитал соблюдать дистанцию. Но путь указывала Оливия, поэтому все утро он провел, наблюдая за ней, и к полудню стал подозревать, что лишь расстояние миль в пятьдесят позволило бы ему чувствовать себя в безопасности.

Он старался как можно реже смотреть на Оливию, однако ничего не мог с собой поделать – поглядывая на нее то и дело, он любовался ее изящной фигуркой и представлял, как она выглядела бы обнаженная, среди простыней и подушек.