Надежда на счастье

Оливия взяла с собой наверх кувшин с водой и помылась. Потом долго, вспоминая, как Конор смотрел на нее, когда говорил, что она красивая, расчесывала волосы. Надела свою самую красивую батистовую ночную рубашку, застегнула перламутровые пуговки и тотчас же вспомнила, как он раздевал ее в гостиничном номере в Монро. Откинув одеяло, она села на краешек постели, взбила подушки и стала ждать. Но Конор не шел.

Оливия принялась расхаживать по спальне. Потом со вздохом погасила лампу, скользнула под простыни и стала напряженно прислушиваться. Часы на ночном столике отсчитывали минуту за минутой, а Конор все не появлялся.

Наконец, не выдержав, она поднялась, накинула на плечи шаль и направилась к лестнице. Спустившись вниз, обнаружила, что лампы погашены. В доме было темно и тихо.

Конора она нашла на заднем крыльце. Он вынес сюда стул из кухни и сидел, глядя на луну, низко висевшую в ночном небе. В руке он держал бутылку. Обернувшись, он окинул ее взглядом и пожал плечами. Затем сделал глоток из своей бутылки и насмешливо пробормотал:

– Замечательно… Я называю это капелькой craythu.[19] Хотя рука, державшая бутылку, не дрожала, а язык у него не заплетался, Оливия сразу поняла, что он не в себе. Ей тотчас же вспомнился отец с бутылкой бурбона, вспомнился его глупый пьяный смех. Придерживая шаль дрожащей рукой, она пробормотала:

– Конор, ты пьян.

– Да, так и есть. – Он поднял перед собой бутылку и в задумчивости посмотрел на нее. – Я соблюдаю древнюю ирландскую традицию. Каждый уважающий себя ирландец напивается в свою первую брачную ночь. Ты этого не знала?

«Первая брачная ночь». Он произнес эти слова с таким отвращением, что она невольно содрогнулась. И с ужасом подумала о ночах, которые ждали ее в будущем.

– Slainte,[20] – сказал Конор и сделал очередной глоток. Перед ней снова возник призрак отца.

– Я не желаю иметь спиртное в моем доме, – проговорила Оливия.

Конор пристально взглянул на нее.

– Вы, наверное, хотели сказать «в нашем доме», миссис Браниган?

Она с трудом перевела дыхание и заявила:

– Я не желаю иметь спиртное в нашем доме.

– Но я не в доме, а снаружи, – возразил он с ухмылкой.

– Не придирайся к словам, Конор. А что, если девочки увидят тебя в таком состоянии? Что они подумают?

При упоминании о девочках Конор изменился в лице. Со вздохом откинувшись на спинку стула, он пробормотал:

– Тогда они, наверное, перестанут видеть во мне героя. – Герой! О Господи, если бы они только знали!.. Он вдруг засмеялся и снова глотнул виски.

– Знаешь, Оливия, когда-то я действительно был героем. Парни так считали, потому что я был гостем Короны, потому что у меня были шрамы на спине от британской плетки, потому что британские ублюдки заставляли меня опускаться на четвереньки – только так я мог получить еду. Да, тогда я был героем, а теперь…

Оливия в ужасе прижала ладонь к губам.

– Конор, не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо…

– Не хочешь слушать? Не хочешь, чтобы я напивался? Боюсь, слишком поздно. Я пьян почти в стельку, дорогая.

– Не терзай себя, Конор.

– Не стоит беспокоиться. Меня слишком долго терзали, и мне уже ничто не может повредить. – Он опять поднес к губам бутылку.

Не в силах больше выносить это зрелище, Оливия покинула мужа, оставив его наедине с ирландским виски и воспоминаниями. Лежа в постели, она думала о мужчине, за которого сегодня вышла замуж. Прежде ей казалось, что ее любовь сможет залечить его душевные раны, но теперь ее одолевали сомнения. «Как же помочь ему, как помочь?» – спрашивала она себя.

Оливия долго лежала без сна в своей постели. Какое-то время она еще надеялась, что Конор придет к ней, но он, конечно же, не пришел.

На следующее утро всю общину баптистской церкви Каллерсвилла взбудоражила новость о свадьбе Оливии. Когда же появилась сама Оливия, все уже знали о ее замужестве. Об этом рассказали даже Вернону, который никогда не прислушивался к местным сплетням. Он вернулся в город со своей женой-северянкой накануне вечером – Кейти сообщила об этом Оливии на ступенях церкви. Шагая по проходу, Оливия улыбнулась Вернону, но он тотчас же нахмурился и отвел глаза. Остановившись у пустого ряда, она пропустила вперед своих девочек, затем осмотрелась. Многие женщины поглядывали на нее с любопытством, но Оливия старалась не обращать на них внимания. Она думала о Коноре и о своей любви к нему. Ей все еще хотелось верить, что она сумеет залечить его душевные раны.

Преподобный Аллеи обращался к своей пастве с просьбой задуматься над священным учением Иисуса, но Вернон не слушал пастора – он думал о том, как бы избавиться от Конора Бранигана. Навсегда.

С каждой минутой он все сильнее ненавидел этого проклятого ирландца. Ему, Вернону Тайлеру, даже после стольких усилий не удалось завладеть землей Оливии. А вот Конор Браниган справился с этим всего за два месяца. Следовало, во что бы то ни стало убить этого сукина сына. Да-да, надо избавиться от него, как только представится такой случай.