Надежды леди Коннот

– Выяснить отношения?! – Сефора не совсем понимала, что имеет в виду мать, но Ричард поспешил вмешаться:

– Я понимаю, что проявил беспечность, допустив разрыв… Кроме того, я слышал немало неприятных вещей о твоем новоиспеченном муже. Откровенно говоря, я больше не могу молчать. Твоя матушка так же беспокоится за тебя, как и я.

Видя, что Сефора не отвечает, Ричард продолжал:

– Возможно, Дуглас и проявил героизм во время испанской кампании, но затем он уехал в Америку и наделал там дел… Мало того, что его судили за убийство. Ходят слухи, что он хладнокровно застрелил еще одного человека из засады. Он опасный негодяй; мне трудно представить, что он способен с тобой сделать, если у него возникнет такое желание.

– Интересно, от кого у тебя столь подробные сведения? – Сефора старалась не выдавать гнева, но пришла в такую ярость, что сама себе удивлялась, как ей еще удается говорить спокойно.

– О его, так сказать, подвигах известно всему Лондону. Тебя все жалеют! Все понимают, что тебя обманули. Ты и представления не имела, за какое чудовище вышла замуж.

– Понятно. Где папа?

– Уехал навестить сестру; он не вернется до послезавтра, – испуганно ответила мать.

– А Мария?

– Гуляет в Ботаническом саду Кью с мистером Стивенейджем и тетей Сьюзен, – неуверенно ответила Элизабет.

– Мама, мне очень жаль, что их сейчас нет. Я бы хотела, чтобы все они услышали то, что я собираюсь вам сказать.

Пока она собиралась с мыслями и старалась успокоиться, Ричард подошел к ней и взял ее за руку:

– Полно, мой ангел. Думаю, тебе лучше сесть, потому что вид у тебя взволнованный. Ты бледна, расстроена; понимаю, что ты пережила сильное потрясение, но…

Стоило ему заговорить, и ею снова овладело то чувство, какое она испытывала рядом с ним много лет. Ричард пробуждал в ней слабость, тревогу и страх – чувства настолько знакомые, что ее замутило. Останься она прежней, она, скорее всего, послушно села бы в кресло и позволила ему хлопотать вокруг себя, так как снова погрузилась бы в облако неуверенности. Но она изменилась, и новая Сефора совсем не склонна была снисходительно относиться к тому, кто подрывал ее уверенность в себе.

– Пожалуйста, не прикасайся ко мне. – Дождавшись, когда бывший жених сделает шаг назад, она продолжала: – Ричард, я не стану отвечать на клевету о графе Дугласе. Достаточно будет сказать, что мне известны все сопутствующие обстоятельства. Муж подробно рассказал мне о своей жизни… Кроме того, позволь признаться, что в течение многих лет я была несчастной и запуганной – из-за тебя, из-за меня, из-за нас с тобой. Ты, Ричард, принижал меня, в то время как Фрэнсис Сент-Картмейл меня возвышает. С ним я имею право высказывать свои мысли и участвовать в беседе. Я могу спорить с ним, не соглашаться с его мнением, однако он не делает мне выговоров и не критикует меня. Ты считал меня холодной, а с ним я почувствовала вкус и страсть к жизни. И я благодарна тебе, да-да! Без твоей откровенности у меня, возможно, не открылись бы глаза. Я вдруг поняла, насколько была обделена. Ричард, ничто из сказанного тобой больше не соблазнит меня стать той девушкой, какой я была с тобой. Той девушки больше нет. Она повзрослела и стала сильной. И знаешь, ее сила и уверенность нравятся мне гораздо больше.

Мать молча смотрела на нее, а Ричард выглядел так, словно хочет ее ударить. Сефора улыбнулась и взяла себя в руки.

– Мама, завтра я уезжаю в Кент, в Колмид-Хаус, и понятия не имею, когда вернусь. Рассчитываю, что какое-то время нас здесь не будет. Мария, конечно, может навестить нас, когда захочет. Вам с папой мы тоже будем рады, когда вы поймете, что лорд Дуглас – тот человек, которого я выбрала в мужья по доброй воле и на всю жизнь. Я нисколько не жалею о своем решении.

С этими словами она развернулась кругом и направилась к выходу. У двери она взяла плащ, шляпку и спустилась к ждущей ее карете с гербом Дугласов.

Устроившись на подушке, она перевела дух и сложила дрожащие руки на коленях, глядя, как блестит на солнце обручальное кольцо.

У нее все получилось, она свободна! Душная властность Ричарда Аллерли забыта раз и навсегда. Она с изумлением поняла, что сказала правду, и правда открыла глаза ей самой, позволила многое понять и очень обрадовала. Фрэнсис подарил ей силу, уверенность и возможность стать самой собой.

Достав из сумки дневник, она нашла карандаш и записала свои первые мысли – как хорошо быть живой, молодой и свободной. Найти то, о чем говорил отец Ричарда на смертном одре, – дары жизни и надежду на счастье.

– Я буду жить и за тебя, Сара, – прошептала она, обводя пальцем выгравированные на кожаной обложке инициалы. Перед ней открылся целый новый мир.

Глава 12