Читаем Наедине с одиночеством. Рассказы полностью

Она обеспокоенно посмотрела на меня.

— Они поели, ушли, быть может, перессорились и где-нибудь подрались, а может, придут вечером выпить аперитив, поболтать, поесть. Я не слышала никакого шума.

— Посмотрите, у меня руки обагрены кровью, — вдруг заметил я, — а я ведь никого не убил.

— Это же краска! Вы, наверное, дотронулись до свежевыкрашенной стены. Дайте мне ваши руки, я вытру их влажной тряпкой.

Она смотрела на меня с состраданием.

— Вы не в себе. Нервы у вас не в порядке.

— Это вы не в себе, коль так спокойны. Вы не знаете, что происходит вокруг вас. Да и сам я знаю об этом совсем немного, совсем немного.

— Вы слишком одиноки, мсье.

— Я окружен людьми, я окружен толпой. Толпой или пустотой.

Вытирая мне руки, она повторяла:

— Вы одиноки, вы просто слишком одиноки. Вам нужна женщина. Я могла бы…

Она обняла меня и поцеловала. Инициатива должна бы исходить от меня, подумал я. Но это было так сладко. И казалось таким настоящим, таким реальным.


Она перебралась ко мне. Кровать была достаточно большой. Места хватало. Это было очень приятно — видеть утром обнаженную женскую грудь, освещенную солнцем. Но иногда ее вид пугал меня. Как-то у меня была бессонница, а она спала, слегка посапывая, рубашка задралась вверх. Женские половые органы всегда казались мне чем-то похожим на рану внизу живота. Нечто вроде пучины, пропасти, но больше всего это напоминало мне открытую рану, огромную, глубокую, неизлечимую. При виде этой раны меня всегда охватывали жалость и страх: пропасть, да, пропасть. Я осторожно укрыл ее. Она не проснулась. И я вновь принялся ходить по спальне, по квартире, как лунатик. Курил сигарету за сигаретой, я, уже давно переставший курить, до тех пор, пока, побежденный усталостью, не лег, съежившись на краю моей половины кровати, стараясь держаться как можно дальше от этой раны, пытаясь забыть о ней. И наконец заснул на правом боку.

Несмотря на то что в ресторане Ивонна тяжело трудилась, она взяла на себя всю работу по дому, и я распрощался с домработницей. Соседи немного успокоились, видя, что со мной живет женщина. Приветливо улыбались при встрече. Теперь я казался им менее странным. Она нравилась мне, эта женщина, с улыбкой, излучавшей здоровье, хотя нередко ее лицо омрачала усталость. По утрам она пела в ванной. Я никогда не пел. Даже не насвистывал. Я стал добычей сострадания, которое, однако, не находил оправданным.

Когда я просыпался утром раньше нее, я чувствовал глубокую радость, которой давно уже не испытывал. Во мне оживало воспоминание, полусветлое, полумрачное. Это было что-то очень далекое и одновременно бесконечно близкое, очень странное и очень знакомое, правдивое и иллюзорное, то было… давно, давно… И потом одно событие… я никак не мог вспомнить, что же произошло. Иногда я спрашивал себя, не были ли мы, она и я, началом нового, восстановленного мира. Мира без расселин и пропастей. Прочного, удавшегося Богу. Мои ученые друзья говорили, что Бог пробовал создавать Вселенную двадцать семь раз, так указано в каббале. Может быть, это — двадцать восьмой раз, может, теперь получится лучше. Какие они были, эти другие сотворения? И когда ему наконец полностью удастся? Похоже было, что он решил отказался от этой идеи и не мешает нам падать в пропасть несуществования. Мы находимся на сомнительном, ненадежном острове, нет никакой гарантии, что он будет присоединен к окончательной Вселенной… На рассвете, когда она еще спала, я каждое утро видел похоронные процессии — фантастические похоронные процессии, с цветами и венками с разными надписями, они шли и шли у меня под окнами — господа в черном, в шляпах с высокими тульями и дамы в траурных платьях, под вуалями. Однажды я разбудил ее:

— Посмотри, что происходит.

Она встала, полусонная, взглянула, затем вернулась в постель, заявив, что я вижу сны наяву… А потом неделями ничего не происходило, как внимательно я ни всматривался.

Перейти на страницу:

Все книги серии 700

Дерево на холме
Дерево на холме

Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас.Данный сборник, своего рода апокриф к уже опубликованному трехтомному канону («Сны в ведьмином доме», «Хребты безумия», «Зов Ктулху»), включает рассказы, написанные Лавкрафтом в соавторстве. Многие из них переведены впервые, остальные публикуются либо в новых переводах, либо в новой, тщательно выверенной редакции. Эта книга должна стать настольной у каждого любителя жанра, у всех ценителей современной литературы!

Говард Лавкрафт , Дуэйн У. Раймел

Ужасы
Ловушка
Ловушка

Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас.Данный сборник, своего рода апокриф к уже опубликованному трехтомному канону («Сны в ведьмином доме», «Хребты безумия», «Зов Ктулху»), включает рассказы, написанные Лавкрафтом в соавторстве. Многие из них переведены впервые, остальные публикуются либо в новых переводах, либо в новой, тщательно выверенной редакции. Эта книга должна стать настольной у каждого любителя жанра, у всех ценителей современной литературы!

Генри Сент-Клэр Уайтхед , Говард Лавкрафт

Ужасы

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза