Наемник

Опустив тяжело дышащую, пребывающую практически на грани обморока Ольгу в еще не успевшую остыть воду, я пробежался пальцами по позвоночнику невесты, надавил на пару точек и, заметив, как прояснился ее взгляд, удовлетворенно кивнул. Теперь не отключится.

– Приводи себя в порядок и спускайся вниз. Завтраком покормлю, – произнес я.

– Сволочь, – тихо ответила она. Ну, хоть нападать не стала. – Тебе, кстати, тоже не помешало бы освежиться.

– Мне летнего душа хватит, – откликнулся я и, не дожидаясь язвительного замечания, явно готового сорваться с алых уст уже начавшей приходить в себя Оли, открыл в полу окно в сад… куда и провалился под потемневшим взглядом невесты. Кажется, до нее дошло, что смотаться из спальни я мог в любой момент. М-да, об этом я как-то не подумал. Ну да ладно, чего уж теперь…

– Ну что, теперь ты в состоянии вести конструктивный разговор? – спросил я Ольгу, когда мы устроились за накрытым мною столом.

– Вполне, – ответила она.

Окинув взглядом невесту и прислушавшись к ее эмоциям, я даже немного удивился. Она действительно успокоилась! А всего-то и надо было спустить пар… И ведь это не усталое безразличие, вовсе нет. После ванны и медитации Ольга так и пышет энергией, но при этом не проявляет и сотой доли той ярости, что час назад ураганом прошлась по спальне. Эх, придется возмещать хозяевам ущерб…

Пока я приглядывался и прислушивался, моя невестушка успела соорудить себе пару солидных бутербродов и уже вцепилась зубами в один из них. Мне оставалось только подвинуть поближе к Ольге огромную кружку чая с лимоном, на что та благодарно кивнула и… оказалась потеряна для общения. А ведь только что утверждала, будто готова к беседе. М-да… уж, видимо, придется отложить серьезный разговор еще на некоторое время, а его у нас не так уж много.

Глянув на стремительно исчезающую со стола еду, я поторопился присоединиться к Ольге, пока она не смела все подчистую. Все же наши ночные и утренние экзерсисы и у меня отняли немало сил, которые следовало бы восполнить.

После плотного завтрака мы с невестой устроились в беседке за домом.

– Итак… – Ольга воткнула в меня прокурорский взгляд. – Маша с Лизой сказали, что автором затеи с неподчинением отряда командиру был ты. В принципе я понимаю, зачем ты так поступил со мной, но… неужели нельзя было обойтись без таких радикальных методов? Может быть, следовало просто объяснить, что к чему, а не устраивать этот спектакль?

– Трижды.

– Что «трижды»? – не поняла Оля.

– Еще до начала вашей лесной практики мы с Валентином Эдуардовичем трижды пытались достучаться до твоего разума. Но слов о недопустимости подобного поведения и отношения к окружающим ты просто не слышала. В упор. Это первое.

– А есть еще и второе? – хмуро спросила невеста.

– Есть, конечно, – кивнул я. – Вопреки твоим представлениям, я не действовал за твоей спиной и не устраивал никакого спектакля. Всего лишь разрешил ученицам наглядно выказать свое «фэ», если ты зарвешься на посту командира, ну и подсказал им пару способов воздействия в такой ситуации. Ты же не кричала о недопустимых манипуляциях и не возмущалась, когда я присылал тебе рекомендации по тренировкам Вербицкой, например? Здесь то же самое…

– А если бы я… продолжила вести себя по-прежнему? – на миг запнувшись, проговорила она.

– Разжаловал бы. – Я ткнул пальцем в коммуникатор и продемонстрировал на экране одну из целого списка вводных, загодя приготовленных мною для шастающего по лесам девчачьего отряда и подразумевающих самые разные варианты развития событий. В частности, сейчас я показал Ольге вводную, согласно которой нынешний командир лишается должности, а выборы нового ложатся на плечи учениц. Убедившись, что Ольга внимательно прочла весь текст, я договорил: – И дал бы твоей преемнице несколько рекомендаций по дальнейшему отношению к ее бывшему командиру. Конечно, пришлось бы потратить немного больше времени, но к концу вашей практики я бы все равно добился нужного результата. Уж поверь.

– Вот так, да? – протянула невеста.

– Именно, – кивнул я. – Так или иначе, но ты перестала бы относиться к подчиненным как к неодушевленным кускам мяса, не имеющим права на собственное мнение и чувства. Самодурство – оно, знаешь ли, никогда до добра не доводит.

– Воспитывать, значит, решил, да? – прищурившись, ядовито осведомилась Ольга. – Покладистость во мне выпестовать захотел?

– Не моя задача, – усмехнулся я в ответ. – Воспитывать тебя должен твой любезный батюшка. А я всего лишь учу. Учу думать, учу правильно использовать предоставленные возможности и расширяю их спектр, применяя для этого все доступные методы. Тебе они кажутся жесткими? Увы, ты со всей очевидностью доказала, что мягкие меры не всегда оказывают на тебя нужное воздействие. Далеко не всегда. А мне хочется видеть в своей ученице некоторую долю… не покладистости, нет, она с боярским званием не сочетается. Но толику здравомыслия, понимания окружения, пределов своих сил и влияния – определенно да.

– И какое же отношение имеет к Эфиру это самое «понимание»?