Наёмник (СИ)

Отсеяли процентов тридцать по физическим параметрам. Потом начались военные заморочки. На каждое отделение из двенадцати человек, было три старослужащих, от капрала до младшего сержанта. И один сержант-куратор. Где их столько набрали, Ярослав не знал, но было тяжко. Давление круглосуточное. Слежка за всем. Себе не принадлежишь. Команды офицеров, не схалтурить и не зафилонить. Ты либо выполняешь приказы, либо бежишь за следующим приказом, высунув язык и с улыбкой на лице.

Параллельно сдавали экзамен на язык. Не просто команды, а короткие предложения. Какие пятьсот слов, как было написано в контракте? Скорее, вся тысяча слов! Вся казарма обклеена бумажками с названиями на фракийском. Сержанты вечером выделяют ЦЕЛЫХ полчаса на заучивание команд, военных терминов, названий снаряжения. При этом, снаряжение одевают и снимают. Раз двести!

Но были люди, которые не справлялись. Ещё двадцать процентов в брак! Только не надо думать, что в брак — это выгнать. На людей уже потратили деньги, так что надо отрабатывать. Есть куча подразделений поддержки, где контракты жестче и длительней, но выбывших мягко убеждали подписать контракты. Ни один не отказался! Ну и, в конце концов, повесить долг за доставку, обследование и за ещё кучу всего было в порядке вещей в Легионе!

А как выбираться из Джубты? Тут Легион царь и бог! Так что все подписывали контракты, только разные. Обычный контракт на три года. Контракт с гражданством в конце, но без возможности проживания в метрополии — пять лет. И десятилетний контракт. У гражданских и небоевых специалистов — тоже контракты, но длительнее и с меньшими заработками.

При нашей дрессировке, офицеры почти не появлялись в казарме, по началу. Имеется в виду, именно офицеры. Сержанты и младшие офицеры тоже появлялись не часто. Это было странно. Армия всегда славится жёстким контролем, а тут такое. А что происходит, когда куча мужиков собирается в одном месте и ничем они не заняты? Правильно, начинают меряться пиписьками! Ну, в переносном смысле. Мелкие стычки возникали постоянно, так как сопровождающие испарялись на пороге казармы. Благодаря своему опыту в училище Сварога, Ярослав в большинство из разборок не попал, а обошёл их или отмазался от разборок. Тем более, большую часть времени он старался спать или делать вид, что спит. Одна стычка всё же произошла в умывалке. Пара мужиков под тридцать лет, которые уже подмяли под себя большую группу новобранцев, попытались с Ярославом поговорить, но тот без затей вломил со всей дури по стене над умывальником. Облицовочная плитка рассыпалась и сползла в раковину. Мужики сделали вид, что просто идут мимо. Пока Ярослав умывался, он подумал, что это такой тест от Легиона. Ярик насчитал несколько десятков камер в казарме. Так что, скорее всего, штатные психологи выделяют негласных лидеров в этой массе, сильно неуживчивых, сильно покладистых и так по списку. Потом это используют.

На третий день, в шесть тридцать, всех подняли. Ярославу повезло, что он по привычке поднялся за десять минут до этого. Ярослав даже успел умыться и одеться. И тут началось. В казарму вбежало человек тридцать сержантов, ещё шестьдесят капралов, вооружённых дубинками, которые стали в проходах. Оказалось, что в казарме, блин, мама дорогая, очень много сержантов, капралов и восемь офицеров. Офицеры стояли у выхода. А потом начался этот день…

К вечеру в госпиталь попало двадцать два человека. Курсанты бегали, бегали, бегали… Такое ощущение, что, если бы можно было, их и во сне заставили бы бежать! Потом курсанты раздевались! Всего восемнадцать раз. Ну и, соответственно, и одевались столько же, потому что раздевались медленно и неправильно. Это чтобы лечь спать, и всем полегче было заснуть. Заснули все сразу, несмотря на храп, скрипы, пердёж и другие звуки в казарме. Никто не ругался. Не было сил! Все тихо спали и надеялись, что завтра не наступит. Утром всё повторилось. Всё повторяло предыдущее утро: многократные повторы и бег, повторение одевания и раздевания. Почему Ярик не умер вчера? Теперь, кроме бега, были турники и полосы препятствий. Потом змейки. Потом лабиринты и расширенные полосы препятствий. И так было все пятнадцать дней. По нарастающей… Были и грязевые ванны. Были и подъёмы на скалы, стенки, горки… Была и стрельба… Правда, без патронов, зато с выходом на рубеж и обратно, причём раз сорок. И до фига чего ещё. А ещё всё это — бегом. Рот раскрывали только для еды. Все, кто хотел комментировать или умничать, сдохли где-то на третий-пятый день. Остались, сука, терпеливые и желающие победы. Потом курсанты стали достаточно сильными, чтобы их начали выводить из лагеря. Пустыни, джунгли, саванна, плоскогорье, горы… Их просто имели. Каждый день уходил один-два человека из бывшей роты в двести человек. Но Ярослав терпел.