Наемники. В колыбели голодной крысой

"Кабачок "У Джонни" был поделен на две части. В передней устроен бар, а в дальней находился ресторан, на эстраде которого ежевечерне выступали приглашенные артисты — исполнители народных песен, а также разного рода комики, подражающие Морту Салу и Орсону Бину.

Миновав бар, я прошел в дальнее помещение, где находился ресторан и, собственно, клуб. Я на минуту задержался в дверях, обводя взглядом погруженные в полумрак столики и расположившихся за ними людей, и тяжелые бордовые портьеры, которыми были задрапированы все стены и окна, и крохотную сцену, на тот момент пустовавшую, и облаченного в черное с белым и поэтому очень похожего на агента из похоронного бюро официанта, бочком пробравшегося ко мне и предложившего провести к свободному столику.

— Я не собираюсь ужинать, — объявил я ему. — Мне нужно поговорить с Джонни Рикардо.

Выражение его лица изменилось от приветливого к настороженному, и он сказал:

— Не уверен, у себя ли он. А кто его спрашивает?

— Скажите ему, что от Эда Ганолезе, — отрекомендовался я, справедливо полагая, что имя Эда скажет ему гораздо больше, нежели мое собственное. Так вышло, что мне лично никогда не приходилось сталкиваться по работе с Джонни Рикардо, хотя сам Джонни просто наверняка был так или иначе связан с Эдом Ганолезе.

— Пойду посмотрю в кабинете, — пообещал мой новый знакомый. — Может быть, вы подождете в баре…

— Ничего, — успокоил я его. — Мне удобнее здесь. Да и вам тогда далеко ходить не придется.

В ответ он согласно кивнул и молча удалился. Я ждал, аккуратно озираясь по сторонам, и он вскоре вернулся и шепотом отрапортовал:

— Босс у себя. Пройдете за портьеры и вверх по лестнице. Первая дверь направо.

— Весьма признателен.

Следуя полученной инструкции, я завернул за бордовый занавес, поднялся по выстланной бордовым ковром лестнице, открыл выкрашенную в бордовый цвет первую дверь справа и вступил в кабинет Джонни Рикардо. После бордового великолепия снаружи его комната показалась мне практически бесцветной. Точнее, серой: серые стены, серый ковер на полу, серый офисный шкаф для хранения документов, серый письменный стол, серые шторы на двух окнах и серая корзина для мусора рядом с серым креслом. Даже висевшая на стене картина была написана во все той же унылой цветовой гамме.

Человек, сидевший за столом, полностью вписывался в безликий интерьер. Он тоже оказался серым, таким же, как его кабинет: бледное морщинистое лицо, неопределенного цвета волосы, бесцветные глаза и серые, костлявые руки, торчавшие из рукавов серого пиджака.

Тонкие губы растянулись в улыбке, когда он поднялся мне навстречу.

— Я Джонни Рикардо, — представился он, и его высокий, с хрипотцой голос тоже казался бесцветным.

Обитатель кабинета протянул мне свою тощую руку, и я осторожно пожал ее, стараясь ничего не сломать, и сказал, кто я такой.

Он продолжал улыбаться:

— Я не ошибся, вы от Эда Ганолезе?

— Точно.

— Что ж, надеюсь, что по мере возможностей смогу оказаться вам полезен. Ну, вы сами понимаете. — Он все еще не сгонял с лица дежурную улыбку, но глаза смотрели настороженно. Затем указал на серое кресло рядом со столом. — Присаживайтесь.

— Спасибо.

После того как мы устроились, он спросил:

— Что же все-таки привело вас сюда? Надеюсь, не потребуется дополнительных расходов с моей стороны? Я поторопился его успокоить:

— Нет, сегодня я здесь совсем по другому поводу. И, насколько мне известно, претензий к вам не имеется.

— Рад слышать, — сказал он, но его взгляд по-прежнему выражал тревогу, как и костлявые пальцы — они то впивались в подлокотники кресла, то ослабляли свою хватку.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить об одной девушке, с которой вы в свое время были знакомы, — о Мей-вис Сент-Пол. Надеюсь, вы помните ее?

— Мейвис? — Он был явно озадачен началом разговора, но тем не менее ему удалось удержать на лице улыбку. — Видите ли, по роду работы мне приходится общаться со столькими девушками… — проговорил он, отводя от меня взгляд и принимаясь задумчиво разглядывать картину на стене. — Мейвис, — повторил он. — Мейвис Сент-Пол. Очень необычное имя.

— Это псевдоним, — подсказал я.

— Певица?

— Нет, актриса. Я слышал, что с вокальными данными у нее было плоховато.

— Мейвис, Мейвис… О Господи, ну да! Конечно же, конечно же Мейвис! Прошло уже почти три года! — Теперь он удивленно-приветливо глядел на меня, явно радуясь воспоминаниям о своей давней знакомой. — И что же вы хотите узнать о Мейвис?

— Вы разве не читаете газет?

— Это при моей-то занятости? — Он широким жестом обвел комнату и криво — в расчете на сочувствие — усмехнулся. — Бизнес не позволяет, друг мой. Я живу по жесткому расписанию, и чаще всего утро мне приходится встречать за этим столом или же внизу за проверкой отчетов, счетов, дабы никому неповадно было запускать руку в кассу. У меня попросту нет времени на чтение газет, сидение Перед телевизором и тому подобные несерьезные глупости.

— Так вы ничего не знаете о Мейвис?

— А что я должен про нее узнать?