Нагие и мёртвые

Первый страх перед тем, что противник наблюдает за их движением, скоро пропал, его поглотили физические испытания марша, однако новый и более глубокий ужас начал овладевать людьми. Огромные просторы, лежащие впереди, царящее вокруг молчание — все это заставило их остро почувствовать, что местность эта абсолютно не исследована, что они — первооткрыватели. Им припомнился слух о том, что в этой части острова когда-то жили аборигены и десятки лет назад вымерли от эпидемии сыпного тифа. Немногие уцелевшие переселились на другой остров. До сих пор они не думали о местных жителях, если не считать того, что им не хватало их помощи как рабочей силы. Мартинес вел колонну таким темпом, будто их преследовали. Мысль о том, что здесь жили люди и вымерли, пугала его больше, чем других. Ему казалось кощунственным идти по этой пустой земле, нарушать давно царящий здесь покой.

Крофт воспринимал это иначе. Местность была ему незнакома, и мысль о том, что здесь долгое время не ступала нога человека, даже вдохновляла его. Земля всегда тянула его к себе. Он на память знал каждую пядь той земли, на которой находилась ферма его отца, а эта земля привлекала его своей неизведанностью. Каждый новый вид, открывавшийся с каждого нового холма, доставлял ему огромное удовольствие. Здесь все принадлежало ему, вся земля, которую он разведывал со своим взводом.

Неожиданно он вспомнил о Хирне и покачал головой. Крофт был похож на резвого коня, не привыкшего к узде, которая напоминала ему, что он больше не свободен. Он повернулся и сказал Реду, шедшему за ним:

— Передай по цепочке — пусть поторапливаются.

Приказ передали по колонне, и люди устремились вперед еще быстрее. По мере того как они удалялись от джунглей, страх возрастал, каждый холм становился еще одним препятствием для возвращения. Они шли три часа подряд с небольшими остановками, подгоняемые тишиной. В сумерки, когда они остановились на ночной привал, даже самые сильные во взводе были вымотаны, а слабые находились на грани полного изнеможения.

Взвод расположился в ложбине поблизости от вершины холма, и прежде, чем стемнело, Хирн и Крофт обошли бивак кругом, чтобы определить, где выставить сторожевые посты. Поднявшись на вершину холма, возвышавшуюся на тридцать ярдов над биваком, Хирн и Крофт наметили путь взвода на следующий день. Впервые после того как они вошли в джунгли, снова стала видна гора Анака. Сейчас она была ближе, чем когда-либо раньше, хотя до ее вершины, должно быть, не менее двадцати миль. Внизу простиралась долина, далее тянулись желтые холмы, переходившие в светло-бурые, бурые и серо-голубые скалистые образования. Вечером над холмами стояла дымка, закрывавшая местность к западу от горы Анака, куда предстояло идти. Даже гора была видна плохо. Над ее вершиной в дымке ползли легкие бесформенные облака.

Крофт взял бинокль и стал осматривать местность. Гора выглядела как скалистый берег, а темнеющее небо казалось океаном, катящим свои пенистые волны к берегу. В бинокль картина казалась необыкновенно волнующей, она полностью захватила Крофта. Гора, облака и небо казались огромнее и чище, чем любой океан и берег, которые ему когда-либо приходилось видеть. Крофт с трепетом подумал, что к следующей ночи они могли бы достичь вершины горы.

И снова его охватил какой-то первозданный восторг. Он не мог сказать почему, но гора дразнила его, манила к себе, как будто была готова ответить на какие-то смутные его желания. Она была так чиста, так строга…

Со злостью и отчаянием Крофт вдруг вспомнил, что они не будут подниматься на гору. Если следующий день пройдет без происшествий, они пересекут перевал к ночи, и ему так и не придется побывать на вершине. С разочарованием он передал бинокль лейтенанту.

Хирн очень устал. Марш он кое-как выдержал и даже находил в себе силы идти дальше, и все-таки тело требовало отдыха. Он хмурился, а когда увидел в бинокль гору, встревожился не на шутку. Гора была слишком большой, слишком, как ему казалось, могучей. Он пришел в странное волнение, когда увидел, как облако окутывает вершину. Он представил себе океан, наступающий на скалистый берег, и помимо своей воли прислушался, как будто мог услышать звук какой-то титанической борьбы.

Из-за далекого горизонта действительно доносились звуки, похожие на прибой или на приглушенные раскаты грома.

— Слышишь? — сказал Хирн, коснувшись руки Крофта.

— Это артиллерия, лейтенант. Звук доносился с другой стороны горы. Видно, там идет бой.

— Ты прав, — согласился Хирн. Снова наступило молчание. Хирн передал бинокль Крофту. — Хочешь еще раз взглянуть? — спросил он.

— Не возражаю. — Крофт снова приложил бинокль к глазам.