Нагие и мёртвые

Крофт и сам не знал, почему у него так все получалось. Он никогда не смог бы объяснить, какими чувствами руководствовался при выборе наиболее безопасной дороги среди крутых скал и утесов. Он просто был уверен, что любая дорога, по которой он не хотел идти, неизбежно приведет к пропасти. Если идти по нижнему склону, дорога может зайти в тупик, а если по верхнему, она может привести их на какую-нибудь изолированную вершину. Опытный геолог мог бы не хуже определить, какой дорогой идти. Но при этом ему потребовалось бы значительно больше времени, чтобы найти научное обоснование, взвесить необходимые факторы, оценить всевозможные обстоятельства, составить топографическую карту местности. Но даже после всей проделанной работы геолог не был бы совершенно уверен в своей непогрешимости, потому что существует много других факторов, не поддающихся учету.

Крофт знал природу скал и земли. О том, как в далекие времена формировались горы, скалы и валуны, он знал так же хорошо, как знал мельчайшие бугорки мышц своего тела. Он почти безошибочно мог сказать, как выглядит холм с противоположной от него стороны. Инстинктивно, по ему одному известным признакам, он угадывал близость воды даже там, где находился впервые. Такая способность могла быть природной или развилась в те годы, когда ему приходилось пасти скот или когда он водил солдат в разведку. Она развивалась во всех случаях жизни, когда ему приходилось искать и находить правильную дорогу. Так или иначе, но он вел взвод в гору без малейших колебаний. Карабкаясь вверх, переползая через узкие ущелья, он останавливался против своего желания, чтобы подождать остальных, старавшихся догнать его. Любая задержка раздражала Крофта. Несмотря на все трудности перехода предыдущих дней, он был неутомим и гоним вперед каким-то внутренним двигателем. Им целиком овладело нетерпеливое желание форсировать гору — такое желание бывает у охотничьей собаки, напавшей на след зверя. Ему страстно хотелось поскорее преодолеть каждый новый хребет и посмотреть, что там, за ним. Огромная масса горы все время как бы подзадоривала его.

Крофт привел отряд к лощине между скалами. После минутного отдыха он свернул вправо, чтобы начать подъем в гору по отлогому склону, поросшему высокой травой. Этот склон примыкал к отвесной скале высотой тридцать футов. Потом Крофт прошел немного назад и повернул в левую сторону. Здесь встречались уступы, по которым можно было взбираться наверх. Далее масса каменных глыб переходила в острую линию хребта, которая, извиваясь, вела к отлогим склонам, расположенным в середине горы. Крофт повел отряд по этому хребту, быстро продвигаясь к высокой траве и останавливаясь лишь в тех местах, где узкая кромка хребта становилась особенно опасной.

Сплошь усеянный валунами горный хребет с одной стороны обрывался почти вертикально; далеко внизу торчали острые скалы. Высокая трава иногда совершенно закрывала опасные места, поэтому продвигаться приходилось ощупью, держась обеими руками за стебли травы. Винтовки болтались поверх рюкзаков. Через полчаса изнурительного движения по горному кряжу разведчики остановились на короткий отдых. Прошло немногим более часа с тех пор, как Крофт привел их к первой лощине. Солнце еще находилось на восточной стороне, а их силы уже иссякли. Усталые солдаты с удовольствием расположились цепочкой на узкой вершине хребта.

В последние двадцать минут Вайман тяжело дышал и теперь молча лежал на спине в ожидании, когда в ногах опять появятся силы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рот.

— Выдохся, — покачав головой, ответил Вайман. Вайман знал, что они будут продолжать двигаться в таком темпе весь день. По опыту этого похода он понял, что до конца ему не дойти. — Думаю выбросить что-нибудь из рюкзака, чтобы было легче, — добавил он.

Однако все вещи были необходимы. Вайман раздумывал, что же выбросить: продукты или одеяло. Они взяли с собой по двадцать одному пакету сухого пайка, но пока только семь из них было съедено. Однако, если они преодолеют гору и пойдут на разведку японского тыла, придется пробыть в пути еще не меньше недели. Вайман не захотел рисковать. Он вытащил из рюкзака одеяло и отшвырнул его на несколько ярдов.

Крофт увидел это и подошел к ним.

— Чье это одеяло?

— Мое, сержант, — отозвался Вайман.

— Пойди забери его и положи в рюкзак.

— Но оно не нужно мне, — тихо возразил Вайман.

Крофт пристально посмотрел на него. Теперь, когда не было Хирна, за дисциплину отвечал он. При Хирне появились вредные привычки, их надо было искоренить. Кроме того, Крофт терпеть не мог, когда к вещам относились так бесхозяйственно.

— А я говорю, забери его.

Вайман вздохнул, поднялся и притащил одеяло. Пока он складывал его, Крофт немного смягчился. Ему было приятно, что Вайман так быстро и послушно выполнил его приказание.

— Тебе пригодится это одеяло. Нынешней же ночью проснешься с холодной задницей и будешь рад, что захватил его с собой.

— Хорошо, — согласился Вайман без энтузиазма. Он думал, сколько может весить одеяло.

— Как чувствуешь себя, Рот? — спросил Крофт.

— Хорошо, сержант.