Нагие и мёртвые

— Если еще раз выкинешь этот трюк, я добьюсь, чтобы тебя посадили лет на десять. А пока я направляю записку твоему командиру с просьбой назначать тебя в наряд в течение недели.

Минетта попытался сделать вид, что несправедливо обижен, и сказал:

— Почему вы издеваетесь надо мной, сэр?

— Заткнись!

Минетта пристально посмотрел на врача, а потом спросил:

— Это все, доктор?

— Убирайся! И если еще раз вздумаешь попасть сюда, то только с хорошей дыркой.

Минетта, нахмурившись, тяжело ступая, вышел из палатки. Его трясло от злости. «Проклятые офицеры, — ворчал он. — Все они такие». Минетта споткнулся о корень дерева и со злостью притопнул. «Пусть только попадется мне после войны. Я покажу этой сволочи». Он вышел на дорогу, проходившую по краю территории госпиталя, и стал ждать попутной машины, чтобы отправиться к побережью. «Этот болван, наверно, даже не мог заработать себе на жизнь до войны, — проворчал Минетта и сплюнул пару раз. — Тоже мне доктор». Волна стыда охватила его. «Я так зол, прямо плакать хочется», — подумал он.

Прошло несколько минут, когда на дороге появился грузовик.

По знаку Минетты машина остановилась. Минетта забрался в кузов, уселся на ящики с патронами и стал горестно размышлять. «Человека ранят и как же с ним потом обращаются? Как с собакой. Им наплевать на нас. Ведь я по своей воле хотел вернуться, а он обращался со мной как с преступником. Впрочем, черт с ним. Все они сволочи». Минетта поправил каску на голове. «Будь они прокляты. Конечно, второй такой попытки не будет. С меня хватит. Если они хотят так обращаться со мной, пусть так и будет». Эта мысль принесла ему некоторое облегчение. «Пусть», — сказал он напоследок. Минетта окинул взглядом джунгли, простиравшиеся по обе стороны дороги, и закурил сигарету. «Пусть».

Ред увидел Минетту во время обеда, когда взвод возвратился с работы по прокладке дороги. Выстояв очередь за едой, он уселся рядом с Минеттой и поставил весь свой обед прямо на землю. Проворчав что-то, он оперся спиной о ствол дерева и, кивнув Минетте, спросил:

— Только что вернулся?

— Да. Сегодня утром.

— Они продержали тебя довольно долго с такой царапиной, — сказал Ред.

— Да. — Минетта помолчал, а затем добавил: — Ведь знаешь как бывает, трудно попасть и трудно выбраться. — Он проглотил большой кусок венской сосиски. — Я неплохо провел там время.

Ред зачерпнул ложкой немного пюре из обезвоженного картофеля и консервированных бобов. Ложка оставалась его единственным предметом из столового прибора. Много месяцев назад он забросил и нож и вилку.

— С тобой там хорошо обращались? — Его раздражало собственное любопытство.

— Лучше некуда, — ответил Минетта и глотнул кофе. — У меня была стычка с врачом. Я не выдержал и послал его подальше. За это заработал взыскание. А в остальном все в порядке.

— Угу, — произнес Ред.

Они продолжали молча есть.

Ред чувствовал себя неважно. Вот уже несколько недель его все сильнее мучила боль в почках. В то утро, работая киркой на дороге, он перенапрягся. Острая боль застала его на самом взмахе. Он сжал зубы, пальцы у него дрожали. Он вынужден был бросить работу. Тупая боль в спине не прекращалась все утро. Когда прибыли машины, Ред с большим трудом забрался в кузов. «Стареешь, Ред», — насмешливо произнес Уилсон. Грузовик подпрыгивал на неровностях, и от этого боль становилась сильнее. Всю дорогу Ред молчал.

Непрерывно раздавались звуки артиллерийских выстрелов, и солдаты вели разговор о наступлении, которое должно было начаться на следующий день. «Они снова пошлют нас, — думал Ред. — Надо подлечиться». На какой-то момент он позволил себе подумать о госпитале, но тут же отбросил эту мысль. «Я никогда не увиливал от дела и не стану увиливать теперь». Он неловко оглянулся. «Неделя ведь не прошла», — произнес Ред про себя.

— Значит, с тобой обращались неплохо? — снова спросил он Минетту.

Минетта поставил чашку с кофе и, настороженно взглянув на Реда, ответил:

— Да, все было хорошо.

Ред закурил сигарету, а затем неуклюже поднялся на ноги. Пока мыл миску и ложку в бочке с горячей водой, он раздумывал, не взять ли ему освобождение по болезни. Ему почему-то стало стыдно. Наконец он решился на компромисс.

Подойдя к палатке Уилсона, он сказал:

— Послушай, я хочу получить освобождение по болезни. Пошли вместе?

— Не знаю. Я еще не слышал, чтобы какой-нибудь доктор хорошо отнесся к нам.

— Но ты ведь, кажется, болен.

— Да, болен. У меня внутри все дерет. Я не могу даже малую нужду справить без жгучей боли.

— Тебе нужно сделать пересадку железы от обезьяны.

Уилсон хихикнул.

— Да, со мной что-то неладно.

— Какого же черта ты тогда ломаешься! Пошли, — предложил Ред.

— Послушай, раз они ничего не находят, значит, у меня ничего нет. Эти сволочи знают только уколы да аспирин. Кроме того, мне не хотелось бы увиливать от работы на дороге. Может, я и неважный человек, но никто не скажет, что я не выполняю своей доли работы.

Ред закурил и, закрыв глаза, с трудом подавил гримасу, вызванную приступом боли в спине. Когда приступ прошел, он тихо сказал:

— Пошли. Мы заслужили денек отдыха.

Уилсон тяжело вздохнул.