Награда проклятого демона

Быть демонессой, его парой, наложницей, юной императрицей Подземья…

Прекрати. Дара, прекрати. Хватит фантазировать.

Тень шагнул ко мне, и за его спиной распахнулись крылья.

— Я хотел бы видеть тебя со связанными руками, — по-прежнему хрипло произнёс он. — Хотел бы взять тебя прикованной к плите, медленно опускающейся в лаву. Часа нам бы хватило, как ты думаешь?

Я изогнула бровь:

— Чтобы на плите стало бы так же жарко, как и под ней?

— Я же говорил, что с тобой будет не скучно.

Тень подошёл ко мне и вдруг небрежно, без перехода, лизнул мою обнажённую ключицу, которая тут же покрылась мурашками.

— Эй, что ты делаешь?

— А тебе бы хотелось, чтобы я утруждал себя реверансами? — Его рука властно охватила мою талию. — Пригласил бы тебя на танец, быть может? После изысканного ужина и разговора о твоих любимых способах убивать демонов?

Его рука легла мне на бедро и скользнула ближе к животу, пока взгляд не отрывался от моих губ. Крылья колыхались за его спиной, широкие и прямые, делая его загадочным, властным и бесконечно далёким — но всё же моим. Всегда — моим.

— Мы прошли по лезвию ножа сегодня, Дара Незарис, — прошептал он. — Нет смысла обременять себя условностями.

И, крепко удерживая меня над бездной, он поцеловал меня.

Он и я, снова и снова. Зов желания барабанным боем гремел в ушах. Я застонала в губы Тени и почувствовала, как он ласкает меня всё смелее, окончательно наплевав на все условности. Нас не могли видеть с этого балкона, но даже если бы мы голые сейчас занимались любовью на глазах всего Подземья, мне было бы плевать. Моя кровь кипела, и сейчас я была способна на всё. Драться покрытой кровью диких демонов с ног до головы. Заниматься любовью яростно и неутомимо. Целоваться и кричать. Быть вместе.

Тень был жив. Мы были живы. Церон бежал, посрамлённый, а император не посмел убить своего единственного наследника.

Да, у меня болело сердце. С той самой ночи, когда мы с Тенью напились вместе — а утром, уходя, я обернулась через плечо и поняла, что наши отношения обречены.

Но я не жалела ни о чём.

Когда мы оторвались друг от друга, Тень коснулся моих волос.

— Ты жива, — тихо сказал он. — Я разнесу всё Подземье, лишь бы ты была жива.

— А я, — прошептала я в ответ, — разнесу всю спальню, если не услышу ни одного твоего приказа этой ночью. Я не желаю, чтобы моим властелином был стареющий император. Я буду принадлежать тебе этой ночью и хочу, чтобы мной повелевал ты.

Тень выпустил меня и взял моё лицо в ладони, заставив меня покачнуться над пропастью.

— А если я накажу тебя за дерзость?

— Я буду наказана.

Я хотела принадлежать ему. И Тень знал, что не было знака доверия выше этого: полностью отдаться в его руки.

Острая вспышка желания пронзила меня так, что захотелось изо всех сил сжать бёдра. Но Тень остановил меня, вскинув руку.

— Прогнись назад, — проронил он. — Так, будто вот-вот упадёшь. А потом падай.

Ледяной ужас хлестнул меня по лицу. Если я сейчас упаду…

Плевать.

Я с усмешкой тряхнула волосами. И, глядя прямо на Тень, провела пальцем между ключицами.

— Лови, — прошептала я.

И прогнулась одним быстрым и гибким движением, удерживаясь на краю одним лишь чудом, пятками и оттренированным чувством равновесия. Качнулась вниз, как на качелях…

И отпустила себя, падая в бездну спиной вперёд.

Мои ягодицы вот-вот должны были соскользнуть с перил. Но в следующее мгновение меня подхватили горячие руки.

— Отпустить тебя или оставить? — задумчиво спросил Тень. — А, к чёрту!

Я хрипло охнула, когда он рванул меня к себе, вдавливая в себя, и наши тела наконец-то сплелись. Уже не думая ни о чём, я с наслаждением отдалась ему, чувствуя, как отступает наш общий голод, — и вскрикнула от ужаса, вновь почувствовав, что Тень почти меня не держит. Я вот-вот упаду…

…Но удовольствие сделалось в разы сильнее. И запретнее.

— Только не останавливайся, — прошептала я.

И он не остановился.

Смертельный риск, грохот водопада за спиной, веер капель на обнажённой коже и невозможное, немыслимое удовольствие в соединении тел, которого я не испытывала ни с кем раньше и была уверена, что не испытаю вновь.

Потому что никого такого же сумасшедшего, как Тень, я не знала.

…И не узнаю.

Теперь я знала, каким он может быть. Что он умеет и холодно приказывать, и упрямо просить, укладывать меня на ложе из лепестков роз и жадно целовать в самый яростный шторм, одевать меня в драгоценности и спускаться вслед за мной в трущобы. И не боится быть любым. Не боится показывать мне настоящего себя.

— Ниро, — выдохнула я в его полуоткрытые губы. — Я знаю тебя. И я не дам тебе упасть.

Он выдохнул первым, и я разбилась на осколки вслед за ним, теряя себя в ослепительной вспышке жаркого, невозможного удовольствия. По щекам текли слёзы, и я не сдержалась: я громко, в голос, расхохоталась, переполненная лёгкостью, свободой и совершенной сладостью, расходящейся по телу. Мне было так хорошо, что я хотела принадлежать ему вечно.

И никогда, никогда не отпускать друг друга.

Мы чуть не перелетели через край вместе, совершенно мокрые от брызг. И замерли, словно застыв в последней фигуре танца.