Найденыш

Томлюсь, вспоминая могучие скалы,Давно я покинул родные края,Где, пенясь, ревет водопад одичалый,Но там мое сердце и память моя.Мне бы к утесам и мрачным ущельямОт тихой реки убежать бы назад,Пусть ее воды струятся весельем,Плещут и шепчут, поют и журчат.

Бури услышать бы мне завыванье,Мрачно гудящей в горах ледяных.Песнь ее сладкие воспоминаньяБудит пронзительней звуков иных.Встретит в отчизне пропавшего сынаПляшущих молний стихийный пожар,Сосен склоненных седые вершины,Тяжкого грома небесный удар.Мне эти дикие звуки милее

Песен страны, где растет виноград,Ветр предрассветный прохладою веет,Кроткие звезды на тверди горят.Вершины, окутанны мантией снежной,В разрывах неистово мчащихся туч,Прекрасней, чем небо Италии нежнойИ вечного солнца ласкающий луч.Здесь я, как орленок в гнезде над обрывом,

Дышать научился и в небо смотреть.Здесь домик убогий под кровомсчастливым.Вернусь, чтоб под сенью его умереть[19].

Звучный и мягкий голос капитана как нельзя лучше соответствовал настроению слов. Все гости слушали затаив дыхание, а когда певец умолк, наступила долгая тишина. Наконец леди Селби прервала ее, сказав:

— Спасибо, капитан, вы превзошли самого себя. Слова, настроение, голос — все составляет идеальную гармонию. А теперь доставайте вторую вашу песню, мне не терпится ее услышать.

— Она у меня здесь, миледи, но лучше подходит для женского голоса. Не соблаговолит ли ее милость нам спеть?

— О нет, капитан, я уже давно не играю и не пою. Обратитесь к кому-нибудь помоложе.

— Что ж, — ответил капитан, — если маркиза Доуро примет то, от чего отказалась ваша милость, я буду чрезвычайно признателен.

Марианна взглянула на супруга, который шепнул: «Думаю, песня любовная, так что уступите ее кузине».

— Благодарю за честь, но я не смогу спеть ее так, как она того заслуживает, и потому прошу вас меня извинить.

— Увы! — воскликнул капитан. — Я — отвергнутый ухажер и не знаю, к кому обратиться теперь!

— Ну, здесь есть леди Джулия, — игриво заметила маркиза, — и, судя по лицу, она очень хочет, чтобы вы попросили ее.

— Скажите, сударыня, примете ли вы то, от чего привередливо отвернулись две другие дамы?

— Да, — ответила она, — какой бы вздор ни болтала тут Марианна.

Капитан Арбор протянул ей ноты. Леди Джулия вышла вперед и грациозно уселась рядом со стоящей поблизости арфой. Она сыграла короткую прелюдию, словно проверяя, настроен ли инструмент, затем перешла к песне. Ее чистый, как флейта, голос сплетался со звуками арфы, взмывая все выше и выше. Слушатели подались вперед. Никто не шелохнулся и не произнес ни слова, покуда она пела следующее: