Найденыш

Уну и Диану встретили как долгожданную родню — обнимали, целовали, а Диану подбрасывали и хохотали. Она визжала и хихикала, а Нафаня злобно шипел, тараща желтые колдовские глаза и ревниво следил за своей маленькой хозяйкой. Она мысленно его успокаивала, сама не понимая, как это делает, и кот перестал бить хвостом и выпускать когти, а пошел по дому проверять, что изменилось и есть ли в доме порядок.

Вечером был праздничный ужин по случаю заселения Уны в новый дом. Собралась вся семья Кормаков — только детей не стали с собой брать, потому что нечего им сидеть со взрослыми за столом и видеть, как они пьют вино. Да, вино было — хорошее, настоящее южное вино. Уна давно уже его не пробовала. Она вообще давно не пила, но в этот раз нарушила свой зарок — из уважения к Главе и его домочадцам.

Впрочем, пить ее новые друзья умели — пили они со вкусом: с тостами, красиво, под хорошую, сытную закуску. Потому пьяных среди них не было — только веселые и румяные. Выпив, поев, они начали петь песни — протяжные лесорубские, веселые праздничные, и просто песни, которые слышали в своей жизни. Пели они не очень стройно, но с душой, четко выговаривая слова. А когда устали, попросили что-нибудь спеть Уну. Ее уже знали как хорошую певицу, и в каждый праздник приглашали на сбор жителей и просили попеть. И она пела.

Каждая Певица, владеющая Голосом, естественно, что умеет и просто петь. Без накачивания в голос магии. Просто надо внутри себя разделять — вот это пение, а это — Пение. Контроль нужен. Кстати, и это первое, чему Уна учила Диану — петь без накачивания голоса магией.

Уна спела одну песню — здесь любили жалостливые, протяжные, про нелегкую судьбу лесоруба, который остался инвалидом, а жена его бросила и ушла к бригадиру. А лесоруб стоит на берегу реки и поет, рассказывая реке о своей любви и о том, как в жизни у него ничего не осталось. И топится. Заканчивалась песня: «И несет река, волны плещут… и горьки эти волны как слезы!» Отвратная песня. Но ее всегда просили спеть Уну — у нее был мягкий густой голос, и получалось очень красиво. Все плакали. Как сейчас. Даже у матерого, битого-перебитого жизнью Главы Кормака предательски заблестели глаза.

Потом была еще одна песня — про девушку, которая пообещала одному, гуляла с другим, а отдалась третьему. И в оконцовке вышла за четвертого — богатого молодого купца, оставив всех в дураках — в том числе и купца, который теперь будет воспитывать чужого сына — она беременной за него вышла. Песня была из разряда юмористических, потому публика радостно смеялась.

За этой песней была еще песня, еще, и еще… пока Уна не выдохлась и не охрипла. Пришлось ей налить разбавленного ледяной колодезной водой вина, и она стала с наслаждением прихлебывать едва розовую жидкость, благодатным дождем пролившуюся в пересохшее нутро. Хорошо! Тепло, сытно, хорошая компания — что еще нужно для счастья?

И тут случилось то, чего Уна совсем не ожидала. Кормак хитро, с прищуром взглянул на Диану, которая сидела рядом с Уной и держала своего любимого кота, и с ехидной ухмылкой сказал:

— А теперь нам пусть младшая чего-нибудь споет, уважит гостей!

— Да! Да! Пусть споет! — загомонили и мужчины, и женщины, а Диана очнулась от полудремы и посмотрела на них расширенными от испуга глазами — Дайна, спой нам! Спой! Уважь гостей, а то обидимся!

— Я Диана, а не Дайна! — рявкнула девочка, испуганно оглянувшись на мать. А Уна только лишь вздохнула и попросила:

— Спой, милая. Как умеешь, так и спой. Это хорошие люди, они нам помогают. Уважь их. Не бойся, никто тебя не заругает, если плохо споешь.

— Не заругаем! — захохотали гости, а сын Кормака подмигнул — Мы еще хуже поем. Честно говоря — так отвратно поем, что кошки пугаются! Так что давай, не стесняйся!

— Неправда! — серьезно ответила девочка — вы поете хорошо! Особенно, все вместе! Когда вместе — и не слышно, как вы фальшивите!

Гости грохнули смехом так, что задребезжала посуда. Кормак хохотал басом вместе со всеми, а отсмеявшись, сказал, вытирая слезы:

— Обожаю ее! Она всегда говорит то, что думает? Правдолюбка какая!

— Всегда — улыбнулась Уна — Никак не научу ее врать! В нашем мире без вранья не выживешь.

— Это точно — посерьезнел Глава, и подняв руку остановил веселье — Тише! Дайте девочка споет! Спой, птичка. Порадуй нас!

И тут же добавил, с какой-то расслабленной, задумчивой улыбкой:

— Давно так хорошо не сидели! А все ты, лекарка! Спасибо тебе за мою девочку… век буду за тебя богов молить!

— Спой, Дианочка — попросила Уна — Как можешь, так и пой. Что хочешь.