Найди свое счастье

— Должно быть, сложно хранить секреты в таком маленьком городишке. — Нола взбила волосы, и Кэт отметила, что ее подруга выглядит на миллион. Эпиляция воском, выщипывание, пилинг, маникюр и многое другое — все это сделало их такими, какими они стали. Сумма, которую они заплатили за это, — что-то около тридцати пяти тысяч долларов, включая неделю в самом шикарном номере во «Временах года» и шопинг-терапию в «Барни». А еще «ягуар» с навигационной системой и айпод.

— Здесь новости быстро распространяются, — сказала Кэт.

— Так что твои родители, возможно, знают, что ты в городе.

— О да. Думаю, это и сразило моего отца.

Нола посмотрела в окно на верхушки деревьев:

— А здесь мило, Кэт. Если любишь деревню, конечно. Хотя я бы, пожалуй, свихнулась. Держу пари, ты не найдешь стоящей кальцоне [5]в радиусе десяти миль.

Кэт усмехнулась:

— Думаю, ты права.

— Персуэйшн довольно странное название для городка. С этим связана какая-то история?

Кэт не могла припомнить, когда в последний раз она вспоминала эту легенду.

— В каждой начальной школе рассказывают, что один шотландский паренек по имени Хармон Макэвой получил участок земли и поселился в деревне где-то в конце семнадцатого века. Потом он привез сюда свою жену, а она оказалась такой капризной, что отказалась жить вне цивилизации и так близко к индейцам.

Нола всплеснула руками:

— Ну, я же говорила, никакой кальцоне!

— Точно, Итак, Хармон построил ей прекрасный дом и убедил остаться.

Нола сморщилась и кивнула:

— Держу пари, что если бы этот шотландский паренек выглядел как Райли Персик, его женушка жила бы в вигваме и была бы безмерно счастлива.

Кэт засмеялась и покачала головой:

— Прекрати так его называть, Нола, или я больше ни слова не скажу.

— Он лакомый кусочек, и если ты хочешь спросить меня о степени его лакомости, я отвечу так — нам надо было предпринять это путешествие намного раньше. Хотя мужчины меня не интересуют, и я в твоей ситуации никогда не окажусь, я вынуждена признать: он — горячая штучка.

Кэт вздохнула:

— Он и, правда, был особенный. Такой умный, такой чувствительный, такой прекрасный. И остается таким до сих пор.

— Что ж, с этим все ясно. — Нола прикоснулась к руке Кэт. — Ты уверена, что готова к этому?

Кэт напряглась, зная, что Нола имеет в виду встречу с родителями.

— Надеюсь, потому что мы почти приехали.

— Кэт? — Нола поерзала на сиденье и села так, чтобы смотреть подруге прямо в глаза. — Ты близка к тому, чтобы приехать домой? То есть я хочу спросить, ты кажешься такой чертовски независимой и свободной, но ты уверена, что не захочешь вернуться домой и рассказать им все — где ты была, что делаешь, показать им Эйдана? Не соблазнишься ли ты на это?

Иногда именно этого она и хотела. Бывали времена, когда она ощущала такую пустоту, что хотела почувствовать Райли. Услышать голос матери. А однажды ночью, когда Эйдану было два годика, Филлис ушла играть в бинго, она собрала вещички малыша и на углу Истерн и Конклинг минут пятнадцать ждала автобус номер пятьдесят семь, который должен был отвезти ее на Юнион-стейшн, а потом в Персуэйшн. Но она вернулась обратно, побродила по окрестностям и вернулась прямиком к мраморным ступенькам дома Филлис. Кто так подшутил над ней? Она почти была дома. Если дом — это место, где тебя любят и принимают, что бы ты ни натворил, где не бьют и не кричат, где нет друг от друга секретов, кроме тех, что каждый человек хранит глубоко в сердце, тогда этот маленький домик под номером 456 на Калифорния-авеню и был ее настоящим домом.

— Филлис постоянно спрашивала меня, уверена ли я в том, что не хочу написать письмо своей матери, — сказала Кэт. — Но потом не стала спрашивать. Думаю, она поняла, что разговаривать со мной на эту тему то же самое, что говорить со стеной.

Нола вздохнула:

— Я никогда этого не понимала.

— Да, я знаю.

Кэт смотрела на солнце, скользившее за верхушками деревьев. Она открыла окно в надежде, что ветер развеет ее боль. А получилось все наоборот. Она уловила аромат своего детства. Запах прелой листвы, плодородной земли…

«Это наше семейное дело, Кэтрин, люди все неправильно поймут… Твой отец хороший человек и никогда не причинит мне вреда… Он так поглощен своим искусством, и я знаю, он на грани нервного срыва… Почему ты убежала так далеко от дома?.. Ему так тяжело работать, чтобы содержать нас… Завтра он будет в настроении…»

Кэт остановила «ягуар» на Рэндольф-авеню и увидела в стороне больничный комплекс из нескольких зданий. Она крепче вцепилась в руль, надеясь, что Нола не заметит, как дрожат ее руки. Много лет Кэт не позволяла себе вспоминать голос матери, а сейчас он зазвучал в ее голове так живо, что она была готова к тому, что увидит Бетти Энн Кавано сидящей на соседнем пассажирском сиденье.

Кэт взглянула на Нолу и усмехнулась.

— Ты белая как простыня и вся трясешься. Давай лучше я поведу.

— Мы уже приехали, — ответила Кэт. — Давай уже покончим с этим.