Найти мертвеца

— Теперь перейдем к Лейле Гарланд. Не думаю, что есть какие-нибудь сомнения в том, что Алексис намеренно отправил ее к этому самодовольному молодому другу де Сото — хотя, естественно, ни де Сото, ни она ни на секунду не допускали такую вероятность. По-моему, очень верно сказал Антуан, наверное, в таких делах он — наблюдатель со значительным опытом. Лейла для наших приятелей могла бы стать очень опасной, если бы ей позволили узнать что-либо об этом мнимом заговоре. Она могла бы проговориться, а как я уже сказал, они не хотели этого. Нам нужно помнить, что основная цель — инсценировать самоубийство. А молодые императоры с точки зрения руководителей успешных революций не совершают убийств. Рассказать Лейле о заговоре было равнозначно поведать тайну всему миру; следовательно, от Лейлы нужно было избавиться, ибо, если бы она оставалась в близком контакте с Алексисом, то, безусловно, обратила внимание на происходящее.

— Звучит так, словно молодой Алексис все-таки был негодяем, — заметил инспектор Умпелти. — Сначала он оставляет свою девушку. Затем он соблазняет бедную старую миссис Велдон, притворяясь, что женится на ней, а сам и не собирается исполнить своего обещания.

— Нет, — возразил Уимси. — Вы не принимаете во внимание, что принц в изгнании может иметь нерегулярные любовные привязанности, однако когда к нему приходит призыв занять свое императорское положение, все его связи должны быть ликвидированы во имя общественного долга. Простую женщину как Лейла Гарланд легко выставить или передать кому-нибудь еще. Также должно пожертвовать и связью с человеком более благородного происхождения, но это приходится проделывать с большей обходительностью. Мы не знаем и никогда не узнаем, как на самом деле намеревался поступить Алексис с миссис Велдон. Она нам рассказала, что он пытался подготовить ее к чему-то грандиозному и удивительному, что должно было проявиться в ближайшем будущем, хотя, естественно, она имела ошибочное представление об этом. По-моему, Алексис просто намеревался написать ей письмо, в котором уведомлял бы ее о том, что с ним произошло, и пообещал ей гостеприимство при своем императорском дворе. Все это дело было бы окружено ореолом романтики, великолепия и самопожертвования, и, несомненно, миссис Велдон обрадовалась бы этому всей душой. И еще: несмотря на то, что прежде чем начались все эти дела, миссис Велдон полностью находилась под влиянием Алексиса, он, по-видимому, всегда отказывался принять от нее какие-либо крупные суммы денег, и это, я думаю, говорит весьма в его пользу, и показывает, что у него имелось врожденное понимание, необходимое джентльмену, а то и принцу крови.

— Правильно, — сказал Глейшер. — Мне кажется, что если бы этот заговор никогда не начался, то Алексис женился бы на ней и выполнил свой долг по отношению к этой женщине в соответствии со своими способностями, которые были, вероятно… ну… как у жителя европейского континента. Он стал бы для нее очаровательным мужем и содержал бы любовницу с безупречными и благоразумными манерами.

Инспектор Умпелти, похоже, собирался оспорить определение «безупречные», но Уимси опередил его своим замечанием:

— Также я думаю, что Алексис сумел продемонстрировать некое отвращение такой линией поведения с Лейлой и миссис Велдон. Он мог и на самом деле очень любить Лейлу, или просто мог почувствовать себя неловко, унижая миссис Велдон. Вот почему они выдумали Феодору.

— А кто БЫЛА Феодора?

— Феодора, не сомневаюсь, была предположительна, дама очень высокого, знатного происхождения, предназначенная в невесты новому царю Павлу Алексеевичу. Что может быть проще, чем пойти к театральному агенту, разыскать фотографию не-очень-хорошо-известной дамы русского происхождения и послать ее Алексису как портрет принцессы Феодоры, прелестной дамы, которая ожидает его и трудится для него в изгнании, пока для нее не наступит время занять свое место рядом с ним на царском троне? Эти проклятые романы, которые так любил Алексис, были полны такого рода вещами. Вероятно, имели бы место письма от Феодоры, полные нежности. Она уже была влюблена в Великого Князя Павла, только оттого, что слышала о нем. Его околдовало бы само очарование этой идеи. И, кроме того, жениться на Феодоре стало бы его долгом перед своим народом. Как мог он колебаться? Один взгляд на это прелестнейшее лицо, увенчанное королевской короной из жемчуга…

— О! — воскликнул Глейшер. — Да, разумеется. Это еще одна причина, чтобы поразить его особенной фотографией.

— Конечно! Наверняка эти жемчуга были просто очень хорошим Вулвортом[84], как и все эти трогательные иллюзии, однако эти предметы служили их цели. Боже мой, Глейшер! Когда подумаешь об этом несчастном, который умрет на уединенной скале с головой, наполненной мыслями о том, что его коронуют на царство…

Уимси замолк, потрясенный непривычной страстностью проявления чувств. Двое полицейских сочувственно зашаркали ногами.