Найти «Сатану»

Глаза капитана беспощадно блестели. Балаганский испытал обреченность, с которой запутавшаяся муха ждет приближения хозяина паутины.

— Так это никакие не особенные места, — попытался всё же оправдаться он. — Это обычная улица, обычное кафе-мороженое…

— Вкусное мороженое было?

— Ну, да…

Надо было, конечно, ответить: «Так точно!», но Георгий был окончательно сбит с толку. Впрочем, капитан не обратил внимания на нарушение устава.

— Кстати, а Евгении Агеевой мороженое понравилось?

«Значит, все-таки из-за Женьки… Но почему особый отдел?!»

— Да, конечно… У нас все в порядке, мы сами разберемся.

— А что у вас «в порядке»? — насторожился Ивлев.

Но курсант вновь нашелся:

— Да вот, жениться собираемся… — И на всякий случай добавил: — В перспективе…

— А перспективы у тебя не блестящие! — Особист прочел последний лист личного дела.

— По… Почему?! — с трудом спросил Георгий.

Капитан Ивлев захлопнул папку, пристукнув ладонью по обложке, навалился грудью на стол и впился взглядом в глаза девятнадцатилетнего парня, как хищник перед прыжком.

— Да потому, что ты, курсант особорежимного военного учебного заведения, пришел в зону оперативного прикрытия органов госбезопасности, ввел в заблуждение внештатного сотрудника органов и, прикрываясь несуществующими полномочиями, ссылаясь на офицера-куратора, в обход очереди прошел в кафе! А главное — необоснованно предъявил внештатному сотруднику служебное удостоверение, выдающее твою принадлежность к Академии РВСН!

К такому повороту событий Балаганский оказался совершенно не готов! Раздумья о Женькиной беременности показались теперь просто смешными. Он понял, что влип гораздо серьезнее и женитьбой здесь не отделаешься. Вон, оказывается, сколько он нарушений допустил! Из академии за такое запросто выпрут! А может, и арестуют….

— Вижу — дошло, чем это тебе грозит, — смягчил тон капитан. — Отец у тебя уважаемый офицер, с самим Главкомом летает, но тут и он не поможет! Присаживайся!

Георгий кулем плюхнулся на краешек стула. Утренний чай с маслом подкатил комом к горлу. Такое иногда случалось — при сильном волнении его тошнило.

Ивлев едва заметно улыбнулся.

— Вот так-то лучше! В ногах правды нет!

— А где она есть, правда? — хрипло спросил Балаганский.

— А вот она! — Ивлев снова открыл скрипнувшую дверь сейфа и показал на стопку папок, таких же, как лежащая на столе.

— Меня отчислят? — по-прежнему хрипло спросил Георгий.

Ему уже было все равно. Только как тогда семью с грудным младенцем обеспечивать? Одно дело — офицер-ракетчик: оклад, звание, пайковые, коэффициенты всякие, другое — уволенный по компрматериалам курсант-неудачник…

Ивлев дружески улыбнулся, встал, обошел стол и, облокотившись на крышку, дружески похлопал Георгия по плечу. Он явно подражал героям сериала «Семнадцать мгновений весны»… Только было непонятно — кому: Мюллеру или Штирлицу.

— Ну что ты, Жора! Ты же у нас золотой фонд, гордость академии! К тому же сын кадрового офицера! Ну, наделал ты, конечно, глупостей, но я-то понимаю: не умышленно! Не со зла! Это все легко исправить!

— А как? — Георгий стал оживать.

— Да очень просто! Особым отделам, чтобы иметь правдивую информацию о происходящем, нужны верные, преданные люди, на которых мы можем опираться. Такие парни, как ты…

Балаганский начал кое-что понимать.

Про вербовки курсантов ходили глухие слухи, и хотя говорить об этом было не принято, но, вместе с тем, наличие информаторов являлось одним из аспектов службы в ракетных частях. Поскольку они обеспечивали безопасность ракетно-ядерного щита, то функция их считалась общественно полезной, хотя официально никакой такой функции в армии не существовало.

— Не возражаешь добровольно сотрудничать с органами военной контрразведки? — совсем дружески спросил капитан Ивлев.

— Да, нет… Только… Что я должен буду делать?

— Информировать меня о происходящем в коллективе. О возможных вербовочных подходах представителей иностранных разведок. О готовящихся террористических актах, ну и так далее…

— Об этом я и так бы сообщил.

— Ну, вот видишь. От тебя не требуется ничего противозаконного. Пиши! — Ивлев положил на стол чистый лист бумаги и шариковую ручку. — Я, Балаганский Георгий Петрович…

Выйдя в коридор, Балаганский с облегчением перевел дух и посмотрел на часы. Пятнадцать минут. Всего четверть часа занял разговор с капитаном Ивлевым. И вроде бы ничего не изменилось, только протянулась невидимая связь между ним и могущественным особистом, да появился у него секретный псевдоним Зорький, который он выбрал себе сам.

По дороге в класс ему вдруг пришло в голову, что в группе он такой не единственный. Откуда Ивлев узнал про драку? На месте происшествия их было трое: он сам, Веселов и Дыгай. Значит… А может, ничего и не значит: особой тайны из того случая они не делали, история расползлась по всему курсу… С другой стороны, Ивлев по роду службы знал, что отец летает с командующим, а Дыгаю узнать это было неоткуда. А он узнал…

Друзья ждали его у входа.

— Так ты прикроешь меня от Сухого? — нетерпеливо спросил Серега Веселов.

— Конечно! Мы же договорились!