Найти свой остров

– Конечно, твоя. И всегда была твоя. Григорий-то вернулся не через пять лет, а на год раньше. Ты к тому времени превратилась в жизнерадостную егозу, болтающую почем зря, постоянно лезущую во все дыры, – вечно в синяках, вечно что-то разобьешь. А у него на Кубе случились какие-то большие неприятности – ну, он-то думал, я не знаю, а только все я знала, я же к тому времени работала в Ленинградском речном пароходстве, у меня специальность – инженер-электрик. И там мне все досконально обсказали – и как он с кубинкой роман затеял, и как одновременно крутил с женой нашего торгпреда, и все это выяснилось, а потом вскрылись его махинации на складе… В общем, вернулся Григорий под щитом, злой на весь свет, едва-едва устроился на работу в управление коммунального хозяйства, по большому знакомству да за взятку. А тут Ника – дичится, не привыкла к мужчинам, да еще и мама этому чужому дядьке внимание уделяет. Был бы он нормальным человеком, только посмеялся бы да постарался найти общий язык с ребенком, тем более с Никой – до чего она добрая девочка была! А он ее возненавидел. Мать мне говорила: бросай его, у тебя профессия, работа есть, ребенка вырастим, зачем тебе этот надутый индюк? А я его любила, да и сопротивляться ему не могла. А потом снова оказалась беременна, и родилась Евгения. Уж эту дочь Григорий обожал – она на него похожа как две капли воды! А Нику невзлюбил еще больше… пока моя мать, не в силах на это смотреть, не забрала Никушу к себе. Мне бы тогда тоже уехать, но Женька бы осталась с Григорием, я не могла… А потом становилось хуже и хуже… и этот позор в роддоме, и потом, на похоронах мамы, и постоянные требования: позвони Нике и потребуй, чтоб она… Он спокойно жить не мог, зная, что все у Ники хорошо. А потом я разговор их услыхала… И все, как отрезало, – бояться перестала и думать о них. Чужие люди – злые, мелочные, а я позволила им сломать свою жизнь и так обращаться с моей дочерью. Вот и все, пожалуй.

– А та женщина, у которой вы забрали Нику, – кто она, как она выглядела?

– Не знаю, кто она, даже имени ее не знаю, и как выглядела, вообще не помню, Максим. Я того дня толком не помню, кроме смерти дочки, и… потом уж, когда я Никушу несла. Крупная была женщина, молодая довольно, но грязная, испитая. Она мне даже имени ребенка не сказала – забирай, говорит, спиногрызку… Я ей кольцо свекровино отдала – с бриллиантом и сапфирами, цены немалой. Свекровь, отдавая его мне, сказала: это будет Никуше, сбереги его, семейная реликвия. Григорий потом, когда родилась Женя, вспомнил о нем и спрашивал, а я говорю – не видела никогда. Он не знал, что свекровь его мне подарила, когда девочка родилась. Вот так и вышло…

– Станция Торбино есть и сейчас. – Панфилов что-то смотрел в интернете. – Но прошло тридцать восемь лет, кто сможет что-то вспомнить? Свидетелей как таковых нет, этот кончик нити оборван.

– Не совсем. – Матвеев вздохнул. – Придется мне поговорить с моими стариками. Ведь получается, что я у них приемный. И они не хотели, чтоб я знал это, но вышло так, как вышло, и я хочу все знать до конца.

– Зачем, Макс? – Панфилов откинулся на спинку кресла. – Некоторые вещи лучше оставить там, где они есть.

– Не получится, не в этот раз. – Олешко, все время молчавший, решил вмешаться в разговор. – В общем, давайте-ка отправим детвору спать, а сами потолкуем.

– Фиги с две. – Димка даже фыркнул от возмущения. – Не выйдет.

– Это не для детских ушей.

– Тогда Нику отправьте спать. – Димка ехидно улыбнулся. – Нет уж, мы останемся.

– Правильно, Димон. – Марек шлепнул новоиспеченного кузена между лопаток. – Все, проехали. Давай, дядь Паша, вываливай новости.

– А новости такие. – Олешко нахмурился. – Нашли мы взломщика, парнишка-хакер, тряхнули его, оказалось, что нанял его для работы какой-то аноним через интернет, деньги перечислил наперед, но подозрение такое у хакера, что ему нужна была информация только об основателях фирмы, остальное просто чтобы шороху навести взломом. Это парень сам такие выводы сделал, а там кто знает? Наши компьютерщики сейчас работают с его оборудованием, но пока без толку. Вторая новость еще более странная: к родителям Максима Николаевича вчера вломился вор. Они были в филармонии, а когда вернулись, обнаружили следы чужого присутствия. Ничего не взято, но мать заметила сдвинутые кое-где бумаги. В общем, работали довольно чисто, но пара отпечатков у нас все-таки имеется. По ним пробили этого гражданина – это Сарычев Виталий Андреевич, восьмидесятого года рождения, уроженец города Казань. Сейчас его ищут. Возможно, воры искали документы, удостоверяющие усыновление, а может, и что-то другое.

– Искали, наверное, совсем другие документы. – Панфилов смущенно ерзает. – Я тут кое-что нарыл против Бережкова из городской Думы – махинации с земельными участками, – и когда он завел разговор насчет принятия его или Ростика в состав учредителей, об этом ему намекнул. Он даже перекосился весь, а я отдал материалы Панину из областной прокуратуры, но Бережков-то не знал…