Наивны наши тайны

— Нет, все!таки роман, а не детектив! — заупрямилась я. — Или, если хочешь, давай будем говорить просто «Произведение». Я думаю, что именно так пишется в договоре писателя с издателем: «Автор обязуется представить книгу «Детектив по телефону», далее Произведение...».

На это Ольга согласилась. Люди всегда могут прийти к консенсусу, правда?

— Ой, он открывает дверь... — испуганно прошептала Ольга и оживленно проговорила в телефонную трубку:

— Ну, привет! Как дела?

Я услышала шум борьбы.

— Как дела?! Как дела?! — верещала Ольга, пока Пуся за ухо оттаскивал ее от телефона.

...По пути Аврора читала все дорожные указатели и бойко командовала — налево, теперь направо, не обращая внимания на то, что племянник каждый раз поворачивает в сторону, противоположную указаниям. Вообще он был неприлично мрачен, не сказал ни единого слова. Авроре было очень скучно — никто с ней не разговаривал. — Тебе надо жениться, — сказала она племяннику вредным голосом. — Я скоро женюсь. Если бы ты могла на чем-нибудь сосредоточиться, то вспомнила бы, что в прошлый четверг я приводил к тебе свою невесту, — неприветливо отозвался племянник, высказавшись спиной в том смысле, что ему вовсе не хотелось развозить Аврору по чужим дачам. Аврора не обиделась, она и сама не терпела, когда ее просили посидеть с чужими детьми или купить кому-нибудь продукты, считая, что у нее найдутся занятия и поинтересней. Подумаешь, у него завтра конференция!

— Да? — смутилась Аврора. У нее всегда была отличная память на стихи и плохая на лица. — Но я же не виновата, что все твои дамы на одно лицо. Если бы ты привел мне что-нибудь оригинальное, я бы запомнила, — стала оправдываться она.

Спина племянника выразила крайнее возмущение.

Через сорок минут, удачно миновав пробки, они уже добрались до выезда из города.

— Только не упоминай, пожалуйста, о его книгах, — задумчиво проговорил Б. А. Он видел себя со стороны — пожилого, принципиально настроенного интеллигента. — Стыдно писать такое, хоть и в угоду публике! Эти его вампиры, монстры...

Б. А. преувеличивал — и всего-то однажды в книге Кира Крутого фигурировал вампир, да и то какой-то полувампир — тишайший советский бухгалтер в синих нарукавниках, у которого в поворотные моменты истории краснели глаза и вырастал клык. Б. А. не мог простить ему этого бухгалтера-вампира. Кирилл был такой тонкий мальчик... пока не стал этим... Киром Крутым... О боже, какая пошлость — Крутой!..

— Как изысканно — быть в ссоре с сыном по идейным соображениям! Ты претендуешь на особую тонкость организма, — зевнув, ответила Аврора, — в то время как пресса полна рассказов о настоящих семейных коллизиях. Вот смотри, — Аврора полезла в сумку, вытащила сверток, завернутый в газету «МК», и прочитала: «Человек зарубил топором жену за то, что она родила собаку».

Или вот еще: «Меня не возбудил негр». Представляешь?! Не возбудил!.. Негр! Я понимаю, если бы твой сын родил собаку или сошелся с негром...

— Меня бы тоже не возбудил негр, — серьезно ответил Б. А. — Вспомни, что читали в начале перестройки: Платонова, Замятина... А теперь что — Кира Крутого? Сначала нация решила, что она умная, а потом такие, как Кирилл, решили, что нация глупая — пусть читает псевдоисторические байки... Все эти негры и собаки — дело рук таких, как Кирилл! В общем, как-то я с этим миром не совпадаю... — пожаловался Б. А.

— Фу, какая пошлость! Ссориться с сыном из-за негров и собак, — заявила Аврора. Она совершенно точно знала, что дело совсем не в том, что Кирилл занимался оглуплением нации, но если Б. А. хочется считать именно так...

Б. А. удовлетворенно вздохнул. Хорошо, что у него есть Аврора, единственная, с кем он совпадает. А с Кириллом они разные люди, с разными ценностями, и ни ценности, ни люди не совпадают и не совпадут ни за что!..

Кир Крутой появился около десяти лет назад. Кирилл Ракитин отнесся к своей писательской карьере, как начинающий менеджер относится к предмету своего управления, — старательно и подробно. Он интуитивно использовал теорию принятия решений, мысленно начертив схему: максимально и минимально удачный результат, точка соприкосновения его творческого интереса и интересов публики, где и в чем он может уступить. Кстати, пресловутый бухгалтер-вампир, которого так и не смог простить ему Б. А., тоже был уступкой, до которой он доторговался с публикой, — ничего более неприличного в его книгах уже не было. Он уступил, чтобы потом выиграть.