Наивный человек среднего возраста

Информация скудна, но сегодня мы на приёме в одном дружеском посольстве, и быть может, интимная обстановка позволит мне утолить жажду знаний. Ту жажду знаний, которая с древности движет миром и которая является единственной причиной его катастроф.

Приём начинается в шесть, а я стараюсь прийти раньше других, когда в залах ещё почти пусто, — хочу, пока не хлынула толпа, перекинуться несколькими словами с коллегой из этого посольства.

— Лучше пройдите сразу на другую половину, — советует мне он, понизив голос. — А вашего человека я приведу к вам, как только он придёт.

По его совету я прохожу вслед за сопровождающим коридор и оказываюсь в комнате, которая, вероятно, служит приёмной.

— Никто вас тут не побеспокоит, но на всякий случай закройте дверь на задвижку, — любезно объясняет сопровождающий и уходит.

Не успел я докурить сигарету, как в комнату входит мой знакомый Савов. Я запираю дверь и приглашаю его присесть. Сам же сажусь напротив, достаю магнитофончик-глушитель и для настроения включаю знакомую неясную мелодию.

— Мне, пожалуй, удалось узнать всё, что можно узнать обычным путём, — заявляет Савов. — Так что прошу больше ни о чём меня не спрашивать.

— Давайте без предварительных условий, — говорю я. — Рассказывайте!

— Раев действительно уже не работает в плановой комиссии. Несколько месяцев назад он перешёл в другой институт и работает по линии СЭВа. Вторая перемена в его жизни, о которой я не знал: он развёлся. Развёлся ещё два года назад и живёт с дочерью на вилле, квартира осталась жене, которая поспешила снова выйти замуж. Больше в его жизни никаких изменений нет, а я вам уже говорил, что он за человек. Из дома — на работу, с работы — домой. Со своими старыми друзьями общается так же, как со мной. Связи у него в основном служебные. Он очень удивился, когда я пришёл к нему, перестал, правда, удивляться, когда узнал, что речь идёт о просьбе похлопотать за меня, зато стал проявлять недовольство…

Савов продолжает в том же духе, сообщая, помимо нужных сведений, много лишнего, но я терпеливо выслушиваю его до конца, затем перехожу к вопросам. Это дело очень нелёгкое: я должен узнать некоторые незначительные подробности так, чтобы Савов не догадался, что меня интересует. Например, работает ли Раев дома со служебными бумагами, где находится его вилла, каково расположение комнат в ней и каков распорядок дня её хозяина.

— Хорошо, — вздыхаю я, когда игра в вопросы и ответы закончена. — Информация у вас довольно скудная, но я больше не буду вас беспокоить.

— Надеюсь, что вы сдержите слово, — замечает Савов, вставая.

— Можете не сомневаться. Если, конечно, и вы сдержите своё. Мы с вами никогда не виделись и не знакомы.

— Не бойтесь, я не самоубийца, — отвечает гость и покидает комнату.

Я выжидаю время, достаточное, чтобы выкурить полсигареты, и в свою очередь покидаю комнату, прохожу, в соответствии с указаниями, через соседний коридор и вхожу в зал с видом человека, отлучившегося в туалет.

Впрочем, общество в эту минуту столь оживлено, что никто не замечает моего появления. Как всегда на приёмах, все толпятся вокруг столов с закусками, занятые почти непосильной задачей — пить, жевать и говорить одновременно. Это, конечно, кощунство с точки зрения хорошего тона, но, как известно, те, кто знает, что такое хороший тон, не обязаны его придерживаться. Хватит того, что они его выдумали.

Сравнительно меньше народу возле мокрой стойки с напитками, и я пользуюсь этим обстоятельством, чтобы взять себе стакан, в котором больше содовой, чем виски.

— Вы и впрямь очень скромный человек, — слышу я над ухом приятный женский голос.

При звуке этого бархатного голоса я внутренне вздрагиваю, ведь при таких же обстоятельствах произошло моё знакомство с Элен. К счастью или к несчастью, в данном случае подобной опасности нет. Дама за моей спиной — прелестная госпожа Адамс в сопровождении супруга.

— Что вам подать? — спрашиваю я услужливо, поскольку я ближе их к стойке.

— По стаканчику того же, что пьёте вы, дорогой, только чтобы содовой было поменьше, — отвечает со своей обычной весёлостью Адамс.

Мы отходим в угол, чтобы освежиться ледяным напитком.

— Вы во всём так умеренны, господин Томас? — продолжает шутить очаровательная жена моего сослуживца.

— Трудно сказать, — отвечаю я. — Ведь что бы я ни сказал, всё прозвучит бахвальством.

Она бросает на меня лукавый взгляд и, смеясь, заключает:

— Ловко вы вывернулись.

А её супруг, который, пока мы обмениваемся этими глупыми репликами, оглядывает зал, замечает:

— Посольство капиталистической страны, как тут выражаются… А сколько народу!

— Что же в этом необычного? — отвечаю я.

— Вам не приходилось бывать на приёмах в нашем посольстве. У нас гостей всего пять-шесть официальных лиц среднего ранга и ещё столько же торговцев, если не считать представителей других посольств, с которыми нам надоело встречаться на приёмах у них.

— Жаль.

— И вправду жаль. Вот ещё один факт, который вы можете прибавить к тем выводам, к которым мы пришли во время нашего первого разговора.