Наказание для продюсера (СИ)

Он тоже смотрит прямо мне в лицо, читая что-то лишь ему понятное. Пытаюсь придать хоть каплю осмысленности своему взгляду, но ничего не получается. Особенно после того, как его рука начинает поглаживать плечо. Невинный, казалось бы, жест, но в нем интима больше, чем во всех женских романах «18+», которые я читала в тайне от родителей.

И куда я попала? Что происходит?

— Отдать анкету, — мне все же удается вспомнить причину, по которой я покинула пределы центра. Поднимая руку, в которой до этого держала документы, понимаю, что их уже нет там. Где анкета? Выронила?

Отступаю на пару шагов от Златогорского, тем самым полностью освободившись от дурацкого и раздражающего состояния, когда я не соображала, что творю и что происходит, когда почти полностью потеряла контроль над собой. Не поднимая взгляда на продюсера, ищу глазами листочки. Оглядев весь плиточный пол вокруг себя, поднимаю взгляд на охранников, в надежде, что они подняли анкету, но нет, их руки пусты.

Боже ну где же эти проклятые бумаги с ужасными вопросами на них.

— Я, кажется, потеряла ее, — говорю сама себе, констатируя факт.

— Потеряла или ее не было? Ты решила просто пройтись, погулять? — с насмешкой интересуется один из охранников, кажется тот, что не выпустил меня.

— Потеряла! — рявкаю на него, послав недовольный взгляд, намекающий на убийство в случае продолжения издевок.

— Где? — прокашлявшись, спрашивает продюсер, и я вынужденно поворачиваюсь к нему, столкнувшись с его ледяным взглядом.

А вообще, чего греха таить? Я искала повод вновь посмотреть на него. Хоть на пару секунду поймать его взгляд и… удержать? Нет, глупости! Всякие глупости лезут в голову! Не слушайте меня. Я просто хочу спать, а организм решил получить небольшую дозу адреналина и приключении перед сном.

— Где-то тут. Я не помню… — отвечаю я, поведя рукой в воздухе. Пожав плечами, обхватываю их ладонями, зябко ежась. Холодно! Вновь хочется того тепла, что исходило от Златогорского, но я не собираюсь в этом признаваться даже себе, не то, что ему. Тело чувствует холод и пустоту, которую можно заполнить лишь одним словом-просьбой: «Обними!». Этому слову не суждено сорваться с моих губ никогда. По крайней мере, я не стану просить об этом продюсера, который только и делает, что хамит мне постоянно. Кто угодно, но не этот Нарцисс.

— Замерзла? — спрашивает продюсер, заметив жест, которым я пыталась привести себя в норму — вновь стать привычной Ксюшей, у которой никогда не случалось временного помутнения.

— Немного, — вру я, хотя ложь во благо — не ложь, а метод спасения себя или кого-либо.

Глупое оправдание, не так ли?

— Хорошо. Иди в свою комнату. Я тебе занесу еще одну анкету, раз эту ты потеряла, — произносит он, выделив слово «потеряла» такой интонацией, словно я совершила преступление. Осмотрев меня еще раз, заходит в центр, а следом за ним всего один охранник — тот самый, что хромал.

— Девушка, заходите в центр. Прошу, не стойте на холоде. Простудитесь и вылетите из конкурса. Вам это надо? — улыбнувшись, говорит охранник, которого продюсер оставил внизу.

— А Златогорский…

— Владислав попросил вас ждать его в вашем номере. Думаю, вам следует послушать его, — улыбнувшись еще шире, советует секьюрити. — Он не любит неповиновения.

Что? Не любит? То есть, я теперь, как собачонка, должна бежать в свою комнату и преданно ждать «хозяина»? Дуля с маком ему! Когда захочу — тогда и вернусь. А если и вернусь, то не факт, что пущу внутрь. Я хотела избавиться он анкеты? Да! Избавилась? Да! Дальше не мои проблемы. Анкета в здании центра, кто-нибудь найдет, а я пойду спать. Делать мне нечего, как Нарцисса ждать. Я ему не жена, не любовница… Мы чужие друг другу люди.

Глава 15

Ксюша

Я шла в свой номер с чёткой мыслью о том, что не впущу Златогорского. Даже дверь закрыла на замок и трижды это проверила. Но кто же знал, что Златогорский не придет?

Так и представляла себе, что он придет, будет стучать в двери, а я ему скажу, что гостей не принимаю и попрошу его зайти завтра, если будет что-то очень важное. Нарцисс бы разозлился на меня в очередной раз, а мне было бы плевать, потому что не надо меня обижать.